Роковой секрет

Из мучительной прострации меня вырывает болезненное приземление на плитку, но я успеваю выставить перед собой руки, тем самым смягчая падение. От боли шиплю сквозь зубы и аккуратно присаживаюсь, опираясь на одну ладонь. Когда же поднимаю голову, не в силах и вздоха сделать, словно грудь скована цепями, потому что опасное лицо возвышающегося надо мной человека не сулит мне ничего хорошего. Пожалуй, это слово больше не имеет никакого отношения к моей жизни, потому что хорошо больше никогда не будет. И окончательно я это понимаю, когда мужчина склоняется и, схватив меня за волосы, вынуждает встать пред ним на колени.

– Я так долго ждал этой встречи, но, признаюсь, ты превзошла все мои ожидания, – произносит он низким тягучим голосом, в котором слышится яркий акцент. Русским этот итальянец владеет в не совершенстве. – Теперь я понимаю, почему Маттео медлил.

Дергаюсь от прикосновения мозолистых пальцев, что небрежно скользят по моим губам, но отстраниться не получается. Крепкая хватка на затылке полностью лишает меня воли. А бороться сил уже нет. Следует смириться с неизбежным. Я должна, но не могу. Внутри тлеет слабый огонек надежды на спасение, я не верю, что Рафаэль отдаст меня в руки монстра, мой дьявол не позволит, он убьет всех, а я даже не моргну, буду наблюдать за каждой каплей крови, что он прольет.

– Я хочу услышать твой голос, – требовательный тон мужчины выдает нарастающее раздражение, но не добавляет мне желания повиноваться. – Что ж, – жесткие пальцы до боли впиваются в мой подбородок, заставляя посмотреть в серые, словно присыпанные пеплом глаза, в которых лениво тлеет пламя жестокости, – не хочешь по собственной воле, заставлю. – Он приникает к моему лицу и грубо проводит носом вдоль щеки, сипло вдыхая мой запах. Кажется, еще немного, и он сдерет с меня кожу. – В тебе одной я уничтожу всех своих врагов. Ты будешь страдать, кричать, молить о пощаде, но знай: теперь каждое твое слово будет только сильнее распалять огонь моей мести. Я давал тебе возможность говорить, но ты отказалась. Теперь же ты будешь задыхаться от собственных криков. Но не переживай, малышка, ты останешься жить. Я накачаю тебя своей спермой. Жизнь для тебя будет хуже смерти. И я сделаю это с удовольствием, ведь сицилийская шлюха определенно этого заслуживает.

Мужчина разражается гортанным смехом. Но вскоре резко замолкает, с жестоким прищуром заглядывает мне в глаза и сильно нажимает пальцем на рассеченную скулу, вновь разрывая порез и заставляя теплую струйку крови проложить новую дорожку по моей коже.

– Как же красиво, – замечает отстраненным тоном, а после слизывает кровь с моей щеки, обжигая утробным рычанием. Я зажмуриваю глаза от жгучей рези на старой ране, но боль сменяется отвращением, когда я вижу его окровавленные губы в опасной близости от своего лица. – Моргана слишком легко отдала мне в руки самое опасное оружие, и я воспользуюсь им в полной мере. Она наивно полагала, что купит поддержку, вручив мне мою многолетнюю одержимость? Думала, уберет грязь моими руками? Нет. Конечно же, я не убью тебя. Какие же вы дуры. Все бабы дуры. Какие бы умы ни хранились в ваших черепках, какие бы возможности вам ни открывались – вы дуры. Поэтому ни одна из вас не должна править. Моргана думает, я позволю ей получить власть в обмен на жалкую шлюху? Этой шлюхой я и убью двух своих заклятых врагов. Ты мой ящик Пандоры, малышка, и сегодня я его открою.

– Что вам от меня нужно? – ядовито выплевываю, сама не ожидая от себя такой вспышки агрессии.

Кривая усмешка искажает его и без того раненые губы, когда он приближается ко мне, отчего в груди неприятно сжимается.

– Ничего. Главное, кричи погромче, – шумно выдыхает мне прямо в ухо, и его низкий голос прокатывается эхом в сознании.

Мужчина спокойно отстраняется и, отдав приказ на родном языке, неспешно покидает помещение. Меня в ту же секунду хватают под руки, только вот жуткий страх сковывает любое мое движение. Хочется убежать, а ноги не слушаются, и меня просто волокут в неизвестном направлении. Внутри еще тлеет уголек надежды, пока я теряюсь среди ужаса, паники и смятения. Сопротивляться? А есть ли смысл? Смысл, может, и есть, только вот сил не осталось.

Меня зашвыривают в сумрачную комнату без окон, и единственное, что я здесь вижу – в кресле сидит тот самый мужчина. Только сейчас на нем нет строгого пиджака, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а рукава закатаны до локтей. Но пугает совсем не это, а то, что его лицо не выражает ни одной эмоции. Холоден как арктический ледник. В диких глазах сплошная тьма, переплетенная с огоньками предвкушения. С минуту он сидит неподвижно и прожигает меня хищным взглядом, в котором сквозит нетерпение, но по-прежнему остается неподвижным. Словно это он управляет временем, а не оно нами.

– Подойди.

Нечеловеческим усилием заставляю себя подняться на ноги и направиться в сторону мучителя. Только вот сделав шаг, падаю. А потом вновь поднимаюсь и иду. Его непроницаемые черные глаза подобны адовой воронке и, чувствую, в ней я пройду гораздо больше, чем девять кругов.