Роковой соблазн

Жидкие, с рыжинкой, волосы, покатый лоб, низкие выпуклые надбровья, маленькие водянистые глазки под ними, широкий, плавно переходящий в щеки нос, узкий подбородок, тонкая шея. Черты лица мелкие, смазанные. Глупый, блуждающий взгляд, малахольная улыбка, обнажающая гнилые зубы. От него разило вчерашним перегаром. Дефективная личность, неприятная, если не сказать, омерзительная.

– Употребляли, гражданин Ларцев? – спросил Бойков, легонько щелкнув себя пальцем по горлу.

– А что, нельзя? Моя хата, что хочу, то и делаю!

– Машина у вас, а вы в состоянии алкогольного опьянения…

– Машина во дворе, а я дома. Сплю, никого не трогаю. Так что танцуйте вальсом!

Дефективный попытался закрыть дверь, но Степан не позволил. Он с силой надавил на дверь и, втолкнув жильца в глубь прихожей, переступил порог.

Не должен был Бойков ходить по чужим квартирам, но раз уж он взял след, то сам приз и возьмет. И фамилию автолюбителя он установил, и его адрес.

– Эй, вы не имеете права!

– Имею, Ларцев, имею. Ты человека насмерть сбил, – осматриваясь, сказал Бойков.

Квартира маленькая, убогая, воздух в ней затхлый, и каждая пылинка насквозь прокуренная.

– Какого человека?

– Старик с палочкой шел. Ты на машине со двора выезжал. Ночью… Вспоминай, пятиэтажный дом на улице Горького. Ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа!

– Да не сбивал я никого! Отскочил мужик! – возмущенно замахал руками Ларцев.

– Отскочил?! Почему старый больной мужчина должен отскакивать от тебя, а? Он что, заяц?

– Не заяц… Но жить хочет…

Бойков заглянул в одну комнату, в другую. Везде бардак, но людей нет. И на кухне ни единой живой души.

– Но так отскочил… – Ларцев крутил пальцем на лбу, пытаясь сосредоточиться.

– Отскочил. И умер. От разрыва сердца. Чуть-чуть до больницы не доехал… – сказал Степан, обрывая себя.

– Да нет!

– Сейчас кровь на анализ возьмем, определим степень опьянения. Это для тебя очень много значит, как-никак человека убил…

– Так не я за рулем был! – заколотился Ларцев.

– А кто?

– Ну, Витька был…

– Этот? – Бойков достал ориентировку на человека, известного под именем Миша.

– Э-э… – оторопел дефективный. – Вы что, его уже ищете?

– Уже нашли… Значит, Витька в ту ночь двоих убил?

– Как двоих?

– А где он был до того, как вы поехали? В квартире он был, где женщина мертвая лежала…

– Ну-у… Я не знал… – с бледным видом пробормотал Ларцев.

– Знал ты все… Какая у тебя машина?

– Ну, «четверка».

– Отличный вариант, чтобы труп вывезти. Он же говорил тебе, что труп нужно вывезти. – Бойков, казалось, ничуть не сомневался в своих словах.

– Ну, я здесь ни при чем…

– Да ты не переживай, мужик. Труп вы не вывозили, мужчину ты не сбивал, чего тебе бояться? Или все-таки ты Сургучеву убил? – выстрелил Степан.

– Какую Сургучеву? – шарахнулся от него дефективный.

– А ты не знаешь, кого в сорок седьмой квартире убили?

– Нет. В глаза не видел. Витька не говорил, кого вывезти нужно, мужика там или бабу…

– И не вывезли?

– Ну, нет…

– Ты обрадовался, по газам ударил, а тут мужик…

– Ну, обрадовался, – завороженно кивнул Ларцев. – По газам… Э-э, какой по газам!..

– Витька все рассказал! – Бойков с силой вонзил в него взгляд.

– Ну, я же не знал, что мужик там… Темно было… – сник бедолага.

– Нехорошо вышло. И человека ты насмерть сбил, и женщину убил. Витька, подлец, на тебя валит!

– Так не убивал я! – Ларцев провел по груди растопыренными пальцами, растягивая лямки грязной майки.

– Значит, Витька сказал, что труп нужно вывезти?

– Да, сказал.

– А потом почему-то передумал?

– Ну, ему позвонили, он сказал, что планы меняются.

– Кто позвонил?

– Я не знаю.

– Вы подъехали к дому, поднялись в квартиру…

– Он поднялся! Я в машине остался!

– Долго его не было?

– Ну, минут десять…

– Он что-нибудь с собой принес?

– Да, телефон был, он там в памяти копался… И еще «лопатник»… Я еще спросил, может, он отравил кого-то?

– Куда поехали?

– Ну, я его к дому подвез…

– К своему?

– Да нет, у него своя квартира. Улица Стаханова, дом восемь, квартира пять… Э-э, а зачем я говорю, он же у вас! – запоздало спохватился Ларцев.

Но Бойков лишь усмехнулся в ответ. Настоящий сыскарь должен уметь импровизировать, и у него это пока получалось.

Глава 22

Обвинение предъявлено, решение о содержании под стражей принято. Сегодня Костю этапом отправят в следственный изолятор, а там общая камера, кишащая уголовниками всех мастей и рангов. И как его там примут?..

Дверь в камеру открылась. Ну вот, началось!

– Баулин, на выход! – с кислым видом пробубнил бровастый надзиратель.

Костя взял сумку, окинул взглядом камеру, мысленно прощаясь с ней. В одиночестве он здесь мариновался, никто не портил ему воздух, не капал на нервы, а в СИЗО спокойствия ему не будет. Уж лучше бы он здесь остался…