Роковой звон

Я заранее перебросила фотографии на флешку, чтобы клиент смог увидеть их на большом экране своего компьютера, а не на маленьком дисплее моего телефона.

Когда Лазарь брал флешку, рука у него задрожала. Он наверняка предполагал, что зрелище будет тяжелым, но увиденное все же повергло его в шок.

Гниющие, чудовищно разбухшие тела черно-зеленого цвета, лица с расплывшимися, искаженными чертами, которые и лицами-то не назовешь.

Чтобы Пионтковскому было понятно, я прокомментировала увиденное:

– Тело девушки вы утопили летом. В это время года в большей части Каневского водохранилища довольно мелко, поэтому из-за бактерий молниеносно развивается процесс гниения. Тело от газов раздувается и ведет себя как мяч, опущенный в воду, – стремится подняться на поверхность. То, что вы надели на труп рюкзак с щебнем, показавшимся вам достаточным балластом для того, чтобы удержать тело под водой, могло сыграть свою роль лишь на небольшое время. Во-первых, из-за подводных течений предметы в реке пребывают в движении, во-вторых, щебень, скорее всего, постепенно высыпался из рюкзака. И последнее: из-за образования гнилостных газов тела утопленников обладают чудовищной подъемной силой и нередко всплывают вместе с грузом.

Могло ли тело девушки не всплыть? Могло, если оно за что-то зацепилось. Я просмотрела фотографии обнаруженных трупов и сопровождающие их акты экспертиз вскрытия и остановилась на телах номер два и четыре. Обе девушки погибли не потому, что захлебнулись: у них не обнаружены признаки, наблюдающиеся при утоплении, из которых немаловажный – это наличие диатомового планктона[5].

Я замечаю, что Лазарь дышит с трудом, как будто ему не хватает воздуха. Он внимательно рассматривает каждую фотографию (хотя и видно, что ему это крайне тяжело) и лишь затем переходит к следующей. Всего снимков двенадцать, по три на каждый найденный труп, сфотографированный с разных сторон, в том числе лицо крупным планом.

Вдруг Лазарь вскрикивает и его начинает трясти, словно в лихорадке. Я оглядываюсь, ищу, может, где-то есть вода? Но Пионтковский опережает меня: он достает из-под стола неполную бутылку с минералкой. Крышечка падает на пол, однако Лазарь не обращает на это внимания. Не глядя на меня, он жадно пьет воду прямо из бутылки.

Я разворачиваю монитор компьютера к себе и вижу на нем темно-зеленое, полуразложившееся подобие маски для Хеллоуина. Кожа кое-где слезла, обнажив серые кости черепа. Вместо глаз – два черных провала. Губ нет, и торчат обнаженные желтые зубы. Это фотография тела номер четыре. Но ведь невозможно, чтобы в этом чудовище Пионтковский узнал молоденькую девушку, которую видел десять лет тому назад!

Спрашиваю как можно спокойнее:

– Почему вы решили, что это она?

Вижу, что Лазарь едва сдерживается. Он цокает зубами, то ли от страха, то ли ему вдруг стало очень холодно. Наконец Пионтковский отвечает срывающимся голосом:

– Именно в таком обличье сегодня ночью она приходила ко мне во сне!

20

Внезапно просыпаюсь от пристального взгляда и вижу, что в изножье кровати мрак сгущается и постепенно вырисовывается сгорбленная фигура с рюкзаком за плечами. У меня часто забилось сердце, словно я попытался бегом преодолеть крутой подъем.

– Здесь кто-то есть?

– Я! – отвечает знакомый девичий голос, от которого я холодею, словно превращаясь в ледяную глыбу.

Моя квартира исчезает. Я снова на лодке посреди реки. Темная, безлунная ночь, берегов не видно. Мне кажется, что это не река, а океан; даже если бы в лодке были весла, я все равно не знаю, в какую сторону плыть.

Пошли пузыри, и среди них показалась голова чудища – той самой, что пугала меня прошлой ночью, той самой, которая запечатлена на фотографии, показанной мне частным детективом Оксаной. Я быстро перехожу на нос лодки, из-за чего она погружается в воду. Это очень опасно: если лодка утонет, я неизбежно погибну, ведь берег неизвестно где! Вода черная, как тушь, и в ней живет чудище, влезшее на борт.

– Никуда ты от меня не денешься, мы с тобой в одной лодке, – говорит чудище голосом Люси и подбирается поближе.

– Я хочу проснуться! Я хочу проснуться! Я хочу проснуться! – молю я сам не знаю кого.

Разве это не в моих силах? Что мне мешает это сделать?

– Ты думаешь, что это сон и я тебе приснилась? – звонко смеется ОНО. – Нет, это явь, а то, что ты принимаешь за жизнь, – сон! Теперь мы с тобой неразделимы, куда ты, туда и я!

– Я не убивал тебя! Зачем ты меня мучаешь?

– Избавься от меня – умри сам! Какой вид смерти тебе больше нравится? Только не вздумай повторять за своими умершими друзьями, это должно быть что-то новенькое!

– Я не хочу и не буду себя убивать! Ты слышишь – я не стану самоубийцей!

Меня яростно трясут за плечо. Я невольно перемещаюсь чуть ближе к чудовищу и ощущаю смрад…

– Проснись! Проснись! – врывается в затуманенный сновидениями мозг Лазаря испуганный голос жены.

– Что случилось? – Он медленно приходит в себя.