Роковые иллюзии

Противоречия в истории с его якобы отправленным письмом с угрозой разоблачения дополняются еще одним явным несоответствием в его повествовании. Если, как утверждал Орлов, он в течение четырнадцати лет находился под прицелом советских отрядов тайных убийц, то почему тогда он рискнул начать подготовку к опубликованию своего обвинительного акта против Сталина, который был еще жив? Орлов, знавший, по его словам, Сталина с 1924 года, не мог недооценивать известную всем мстительность «Хозяина». Поэтому он должен был предполагать, что Сталин удвоит свои усилия, чтобы отыскать его сразу же после публикации информации, которая, как он утверждал, была его «страховым полисом сохранения жизни». Орлов, разумеется, не мог предвидеть, что через месяц после начала переговоров с редакторами журнала «Лайф» о публикации книги у Сталина произойдет удар.

Его решение издать книгу — и пропади все пропадом, — как теперь можно видеть, объяснялось тем, что в действительности письмо с угрозой разоблачения не имело никакого отношения к преступлениям Сталина. Он ничем не рисковал, заявляя о своем «сильном разочаровании», что советский диктатор «не прожил еще немного, чтобы увидеть, как тайны его преступлений были выставлены на обозрение всего мира, и понять, что его усилия сохранить их в секрете оказались бесполезными»[747]. Угроза разоблачения секретов разведки — вот что делало золотым его «страховой полис», который оставался бы в силе, даже если бы Сталин прожил несколько дольше и увидел собственными глазами апрельский номер журнала «Лайф». Ликвидация генерала НКВД — отступника, несомненно, была бы менее важна для кремлевских правителей, чем сохранение в целости тех оставшихся членов оксбриджских сетей, которые, подобно Бланту и Филби, продолжали быть потенциально ценными для Советского Союза.

«Смерть Сталина не уменьшила угрозу для моей жизни, — продолжает тем не менее настаивать Орлов в своей книге, пытаясь усилить впечатление, что ему по-прежнему угрожает реальная опасность. — Кремль ревниво охраняет свои секреты и сделает все, чтобы уничтожить меня и поселить страх в сердцах других высокопоставленных официальных лиц, которые, возможно, испытают искушение последовать моему примеру»[748]. Страх перед покушением на его жизнь, о котором Орлов неоднократно говорил следователям, служил для него и оправданием, и прикрытием. После смерти Сталина, как он, несомненно, знал, его оставят в покое, если он сохранит в тайне имена советских агентов, выполнив свою часть условий соглашения. Орлов, однако, продолжал настаивать, что жизнь его в опасности, утверждая, что заметил на одном из перекрестков Манхаттана советскую группу боевиков во главе с Константином Владимировым[749]. Самая большая опасность теперь угрожала ему, как он вскоре обнаружил, не из Москвы, а из Вашингтона; она исходила не от КГБ, а от ФБР. Как только журнал «Лайф» со своим сенсационным материалом появился на стендах газетных киосков 6 апреля, дело Орлова попало на письменный стол Эдгара Гувера.

В Вашингтоне немедленно началось разбирательство. Комиссар Службы иммиграции и натурализации на следующий же день запросил информацию об Орлове из архивов Бюро. Он сообщил директору (Гуверу), что начинается расследование, так как из их документов следовало, что Орлову не было на законных основаниях предоставлено политическое убежище и поэтому он, очевидно, подлежит депортации[750]. Это было малым утешением для Гувера, который пребывал в ярости от того, что он только из печати узнал, что в течение восьми лет, когда он изо всех сил старался разоблачить и выкорчевать внедрившихся советских агентов, один из сталинских главных мастеров шпионажа проживал в Америке под носом у его якобы бдительных агентов. Способ, который выбрал Орлов для выхода из укрытия, выставил директора ФБР и его организацию на посмешище, и Гувер никогда не простил ему этого. По словам одного американского правительственного чиновника, реакция директора была «смесью недоверия, ужаса и гнева»[751].

«Что это еще за генерал НКВД пишет для журнала «Лайф»?», — сердито написал Гувер поперек первого пришедшего к нему сообщения по этому вопросу[752]. Поскольку Капитолий требовал ответа, почему ФБР не было известно о том, что такой важный перебежчик так долго скрывался в Соединенных Штатах, директор приказал провести полное расследование по Орлову, установить, кто он на самом деле и какие скрывает секреты относительно советской разведслужбы.