Роковые обстоятельства

«Чтобы застрелиться у эшафота своего кумира!»

«И что этому помешало?»

«Не успела», — чуть смутилась несостоявшаяся самоубийца.

«В таком случае, благодарите тех, кто привел вас в столь непотребный вид», — холодно заявил собеседник, подумав про себя о том, что подобная жертвенность со стороны малопривлекательных особ не вызывает ни малейшего сочувствия. Да, собственно говоря, такие особы и стремятся к жертвенности, поскольку не имеют иных способов выделиться, вроде ума, красоты или таланта. Господи, и насколько же опасна бывает такая вот дурища, которая «только того и жаждет и требует, чтобы за кого-нибудь какую-нибудь муку поскорее принять, а не дай ей этой муки, так она, пожалуй, и в окно выскочит»!

Разумеется, что ничего этого студенты не знали, поскольку к тому времени уже покинули место казни.

— Ну, брат, ты что-то совсем раскис, — нарочито бодрым тоном заявил Ливнев, уводя Дениса подальше от Семеновского плаца. — А как бы ты жил в средневековье, когда сжигали, колесовали или отрубали головы?

От этого замечания Винокуров скривился и так позеленел, что Петр испугался.

— Э-э, постой! — вскричал он, с силой хлопая его по спине. — Тебя сейчас или вывернет наизнанку, или ты в обморок грохнешься! Так не годится, что ты как барышня… Тебе надо встряхнуться.

— Ох, только не это! — испуганно воскликнул Денис, на секунду решив, что Ливнев опять предлагает поездку «к девочкам».

Петр понял это и засмеялся.

— Нет, брат, сегодня на такие «эмпиреи» денег нет. Я тебе про другое говорю — давай-ка прогуляемся в одно любопытное место, и я тебя кое с кем познакомлю.

— Какое еще место? — поинтересовался Винокуров, выбирая из подтаявшего сугроба горсть сравнительно белого снега и прикладывая его ко лбу.

— А вот пойдем пройдемся, и сам все увидишь. Только, чур! — сначала дай мне честное слово, что никому ни о чем не расскажешь.

— Да что ты меня — к заговорщикам что ли ведешь? — удивился Денис. — Может, еще глаза завяжешь?

— Обойдемся без этого, однако слово ты мне все-таки дай.

— Даже Гришке не говорить?

— Да, пока даже ему.

Воробьев решительно отказался пойти с друзьями на плац, обозвав их «варварами, охочими до жестоких зрелищ»!

— Черт с тобой, обещаю даже под пыткой хранить молчание! Ведите меня в вашу пещеру, синьор Ринальдо Ринальдини!

Так звали благородного разбойника в одной популярной пьесе. Одно время Ливнев интересовался театром, а потому намек понял и довольно усмехнулся. Приятели быстрым шагом направились в сторону Фонтанки, но, не доходя набережной, свернули в один из переулков.

От быстрой ходьбы оба заметно взбодрились, и чтобы окончательно отвлечь Дениса от недавних событий, Ливнев счел уместным рассказать ему очередной «юридический казус».

— Судили тут на днях одну профессиональную воровку кур, схваченную на месте преступления, — весело заговорил он, — так, знаешь, что она наплела в свое оправдание? «Зашла, — говорит, — во двор по малой нужде, а когда собралась уходить вдруг вижу, что какой-то ласковый петушок бежит за мной по пятам. Ну, я и взяла его на руки, чтобы при переходе улицы случайно не раздавила какая-нибудь карета».

— И что дальше? — заинтересовался Денис, жадно глотая воздух полной грудью.

— А вот слушай! У хозяйки похищенной птицы оказалась своя версия. Она заявила, что «петушище» у нее был «карактерный», а потому ни за кем бы как собака не побежал. Так что присяжным пришлось выяснять характер и привычки данного пернатого. В итоге они признали, что петух был гордым и непреклонным, а потому воровка, безусловно, заслуживает наказания.

— Забавно!

— А то!

Когда впереди показались купола Крестовоздвиженской церкви, Ливнев заметно посерьезнел. Перейдя через Лиговку, студенты свернули в Павлоградский переулок и через минуту оказались в глухом дворе-колодце. Зайдя в один из подъездов с черного хода, они стали подниматься по обшарпанной лестнице на верхний этаж. Перед лестничной площадкой, куда выходили двери нескольких номеров, приятели наткнулись на курившего студента. Тот подозрительно глянул на них, но, узнав Ливнева, молча кивнул головой.

— Караульный, что ли? — шепотом осведомился Винокуров, когда они с Ливневым оказались в длинном полутемном коридоре, однако Петр лишь молча кивнул головой и приложил палец к губам:

— Тс-с!

Затем он постучал в дверь, испачканную внизу пятнами серой краски. Им открыл еще один студент и после коротких, шепотом, переговоров впустил их внутрь.

Комната была небольшой, скудно обставленной и ужасно неопрятной — потолок в грязных разводах, обои местами отклеились от стен, причем в некоторых местах на них виднелись следы раздавленных тараканов. Воздух был страшно прокурен, однако заледенелые окна плотно закрыты, а фрамуга небрежно заклеена обрывками газет.