Роковые поцелуи

Положив локти на туалетный столик и подперев голову, Элеонора попыталась собрать разбегающиеся мысли. В ее памяти вспыхивали и гасли воспоминания. Вот ее муж, Миклош, в припадке гнева, его рев отражается от каменных стен их замка в горах. Затем его образ стал мягче, спокойнее, и она снова вспомнила своего возлюбленного Балинта, с его сладким голосом и еще более сладкими поцелуями.

Но поцелуи стали вдруг требовательными, она почувствовала их так отчетливо, словно все это было недавно. Она коснулась своих губ и зажмурила глаза. «Балинт, Балинт», – тихо позвала она, но это были поцелуи Ахилла.

«Нет! – Она резко вскочила, сметая с туалетного столика баночки и барсучьи кисточки. – Я знаю, что такое поцелуи мужчины! Мужчины, слышишь? А не дьявола! Я слышала сладкие, нежные слова любви, мне шептали их украдкой… Я знаю, что такое любовь. Любовь, слышишь? Любовь, а не… а не…» Она вздрогнула. Это был шепот не Балинта. Она схватила стопку листов, лежавших на письменном столе. Музыка. Ей хотелось забыться в музыке. Она больше не хотела слов, ни от мертвого возлюбленного, ни от графа Д'Ажене. Такого живого графа Д'Ажене. С этими мыслями она выбежала из комнаты и поспешила в салон.

Дверь в малый музыкальный салон была слегка приоткрыта, и Элеонора помедлила. Бесшумно распахнув дверь, она вошла, ожидая увидеть кого-нибудь из гостей, но комната была пуста. Она направилась к клавикордам.

Слава Богу, что убрали эти проклятые лепестки… Раздался шлепок, и Элеонора насторожилась. Звук доносился из-за лакированной ширмы в дальнем углу. Послышался раздраженный шепот, который становился все громче.

Элеонора поморщилась; вмешательство в чужие дела считалось во Франции чуть ли не самым тяжелым грехом. Ее бы наверняка осудили, признайся она в своем вторжении. И все же она уже собралась подать голос, но звук нового шлепка остановил ее.

– Ты, глупая стерва! – раздался голос маркиза де Рашана. – Вспомните, что поставлено на карту, мадам жена, – продолжал он с сарказмом. – Если бы в Жемо ты вела себя с Д'Ажене хоть чуть-чуть поумнее, нам бы не пришлось тащиться в такую глухомань.

При упоминании о Д'Ажене Элеонора застыла на месте, не в силах пошевелиться.

– Не называй меня стервой, ты, грубиян! – отозвалась маркиза де Рашан. – Я сделала все, что могла. Он не из тех, кого легко соблазнить. Даже подсыпав ему в вино шпанских мушек, было не так просто его очаровать.

– Он мужчина, мадам жена. Ты была достаточно искусной в моей постели, когда я тебя туда звал. По крайней мере, ты умеешь притворяться, что тебе приятны прикосновения мужчины.

Маркиза зашипела ему в ответ:

– Думай, что говоришь, муженек. Я могу заманить и иезуита, если захочу. Или в тебе говорит ревность? Из-за того, что это не ты был с ним в кустах?

Маркиз подумал и сказал:

– Он слишком стар.

Его жена резко рассмеялась:

– Но когда он еще не был «слишком стар», как ты, должно быть, домогался этого темноволосого красавца Ганимеда…

Расширившимися от ужаса глазами Элеонора смотрела на ширму.

– Монсеньор Ублюдок убил человека на дуэли, когда ему было всего пятнадцать, – заметил Де Рашан. – Мне нужны земли Д'Ажене, мадам жена. Я хочу возмездия за все совершенные им дела, а не удара его шпаги в живот.

– А я хочу гораздо большего, – сказала маркиза голосом, полным яда. – Нужно найти другой способ, чтобы заманить его в ловушку. Ни одна женщина не сумеет удержать его так, как нам надо.

– Если не женщина, то что?

– У меня есть lettre de cachet от ла Шатору, подписанный королем. Остается лишь арестовать Д'Ажене, и через неделю он окажется в Бастилии. У меня уже все продумано.

Маркиз фыркнул.

– Вот как? И ты думаешь, управляющий провинцией, находясь за сотни миль от поместья Дюпейре, сможет это сделать?

– Может, и нет, но… – Маркиза надолго замолчала.

Стало вдруг так тихо, что Элеонора услышала свое собственное дыхание. Пораженная откровениями Рашанов, она и забыла, каким рискованным было ее положение.

– Но что? – нетерпеливо спросил маркиз. – Я по-прежнему считаю, что небольшой несчастный случай во время охоты…

– Нет. Или, по крайней мере, не то, чего он может ожидать. И если местные управляющие нам не помогут, мы препроводим Д'Ажене к тому, кто захочет помочь.

Элеонора достигла двери, но не могла заставить себя уйти. «Думай о риске!» – напомнила она себе, продолжая слушать.

Маркиз рассмеялся:

– Препроводим, разумеется, после несчастного случая. Прекрасно. Прекрасно. Мне надо увидеть Дюпейре. Я попрошу его перенести охоту на послезавтра. Это будет великолепно, ты не находишь?

Элеонора бросилась в коридор. Она сделала пару шагов, развернулась и принялась громко напевать отрывок, который разучивала:

– Ла-ла, ла-а-а, ла, ла…

С простодушной улыбкой она вошла в музыкальную комнату, громко напевая.

Из-за ширмы вышли маркиз с маркизой, и Элеонора, сделала удивленное лицо.