Роковые таблички (СИ)

К утру десятого дня, Максим уже мог дышать полной грудью, не боясь, что в боку резко дёрнет калёным шилом больное ребро. Синяки и ссадины также постепенно исчезли, перестав доставлять неудобства в жизни, требующей постоянного движения. В очередной раз, вернувшись из леса, где проверял заячьи силки, Максим отметил, что ноги уже не вязнут так сильно в размякшей грязи. То есть, грязь пока не пропала, но вдоль кромки леса или кустарника, да по согретым солнцем возвышенностям, вполне можно передвигаться, не опасаясь по колено провалиться в густую, цепкую жижу.

Больше ждать он не мог. Ведь, Ольга могла по-настоящему рассчитывать лишь на его помощь, а он тут ждёт, когда все тропки просохнут. Ничего – и так доберётся до тайника, а там, глядишь, и ещё теплее станет. И Максим стал готовиться в дорогу.

Привычно ощипав пойманных голубей, он насадил их на стальную спицу, и повесил запекаться над углями. Сам же принялся чинить поистрепавшуюся одежду и обувь. В этом деле очень кстати оказались обрывки проволоки, и гвоздик, который Максим использовал в качестве шила. Не имея опыта в латании штанов и сапог, он провозился очень долго, а результат по-прежнему не радовал глаз. Но, понимая, что добыть одежду сейчас не удастся, Максим подавил свой критический пыл. Ну, не на парад же ему идти, а от грязи, снега и ветра эти заплатки вполне смогут на время защитить.

Провозившись до самого заката, Максим заново растопил остывшую печь. Потом натаскал поближе к очагу досок, наломанных со старых поддонов. Пусть сохнут – в лесу сейчас сухих палок для костра не отыскать. Поужинав голубиным мясом, развесив для просушки одежду и выставив сапоги ближе к огню, Максим устроился на ночлег.

Перед дальней дорогой тревога долго не отпускала Максима. Он старался представить, какие опасности могут подстерегать его на пути к тайнику. А вдруг морозы ударят заново, или, напротив – зарядят весенние дожди. В прежней жизни, сытом существовании в большом городе, он и помыслить не мог, насколько человек слаб и зависим перед мельчайшими капризами погоды. А теперь… теперь пугает каждая мелочь: тучка над горизонтом, ощущение постороннего взгляда на затылке, шорохи за стеной.

Иногда Максиму казалось, что он стал различать чужие, враждебные запахи, как один из тех псов, что противно и громко скулили по ночам в ближайшем перелеске. Просто появлялось ощущение какого-то враждебного присутствия. Максим тут же брал в руки дробовик, и бросался к дверям. Но, к счастью, это были лишь лисы, или одичавшие собаки, которые при виде человека с ружьём тут же бросались прочь.

Вот и теперь, накануне ухода из этого, провонявшего покойниками, городка, Максиму было не до сна. В каждом шорохе, стуке и скрипе слышалась угроза. Будто за порогом сторожки кто-то так и ждёт, когда Максим уйдёт подальше от своего временного убежища, порвёт связь с укрывшими его стенами. И там уже будет несложно сбить его с ног, отобрать оружие, втоптать в грязь, утопить в болоте.

Все эти тяжёлые мысли мучали Максима всю ночь, иногда незаметно перетекая в реалистичные кошмары, от которых он вскакивал, машинально хватаясь за оружие. Гладкое ложе ружейного приклада, или рукоять ножа, неизменно успокаивали его разыгравшееся воображение, принося чувство защищённости, но потом всё повторялось по новой. Его мысли всю ночь кружили вокруг одних и тех же образов, как искорки на детском волчке.

Дождавшись рассвета, как спасения, Максим скрутил из проволоки и тряпок подобие заплечного мешка. Совершенно опустошённый, отправился он в дорогу, решив, что любая возможная опасность лучше, чем её ожидание. Лучше держать врага на прицеле или руками за горло, чем озираться в ожидании неизвестной угрозы.

С каждым шагом страх рассеивался, а восходящее солнце окончательно вытравило из головы Максима остатки ночных кошмаров, напитав его, капля за каплей, прежней уверенностью и стремлением к цели – соединению со своей любимой женщиной.

Максим быстро добрался до дороги, по которой они вошли в городок с поисковой бригадой. По ней он и отправился вдоль реки, выискивая глазами знакомые ориентиры. Максим пытался найти тот маршрут, по которому они подошли к реке, чтобы оттуда напрямую двинуться в сторону общины лесопоклонников. Разумеется, он не собирался посещать лагерь, ведь большинство общинников уже считали его мертвецом. Однако, чтобы отыскать свой тайник, ему потребуется идти от лагеря – только так он сможет вспомнить заветное место.

Максим никогда не жаловался на свою память, и легко запоминал приметные деревья, камни, холмики и канавы – всё то, что помогло бы впоследствии вновь пройти тем же путём. Он не делал это намеренно, но всегда, повторно посещая какое-либо место, отмечал, что помнит всё до последнего поворота. И пусть последний раз по этим местам он проходил, когда всё было укрыто снегом, Максим без особого труда нашёл то место, где следовало повернуться спиной к реке, и двигаться к следующему ориентиру.