Роковые таблички (СИ)

Оборонявшиеся ещё какое-то время изредка постреливали из укрытий, но поняв, что стрелять в ответ уже некому, стали по одному и группами выходить к обочине. Первым делом солдаты стали обходить поверженных бандитов и азартно добивать раненных, стреляя в голову или перепиливая ножом глотку. Видимо, эта процедура у них была уже доведена до автоматизма. Оно и понятно – не каждый согласится безропотно смотреть на голодный желудок, как под охраной кому-то везут горы еды. Оттого, должно быть, подобные нападения на грузовые автоколонны теперь не были чем-то из ряда вон выходящим. Есть где солдатам из сопровождения опыта и злобы набраться.

Максим с интересом наблюдал, как тяжёлый военный тягач расчищал путь уцелевшей технике, стягивая с дороги обугленный бронетранспортёр. Макс заметил, что тягач одной из фур, полностью выведен из строя. Он скрестил пальцы в надежде, что не желая рисковать ради одного грузовика всей колонной, охрана бросит его на дороге. Вот тогда Максим, наверняка найдёт для себя много интересного в брезентовом нутре тяжёлого автоприцепа. Он нетерпеливо сглотнул, и стал ещё внимательней следить за суетой на дороге.

Солдаты погрузили своих раненных и убитых, потом построились у головной машины, и двое офицеров по очереди стали что-то объяснять подчинённым, широко вышагивая вдоль строя. Их поочерёдное выступление длилось минут десять, и завершилось вызовом из строя четырёх человек. Вызванные понуро, в затылок друг другу, пошагали к повреждённому грузовику. Остальные разбежались по уцелевшим машинам и бронетранспортам.

«Дьявол! Они всё-таки решили оставить караул», ― вне себя от злости и разочарования Максим шарахнул кулаком оземь, едва не ободрав кожу на костяшках пальцев. Живот сводило судорогой от голодной пустоты, которая урчала в унисон с моторами тяжёлой техники скрывающейся за поворотом автоколонны.

Четверо автоматчиков, оставленных охранять прицеп повреждённого грузовика, вальяжно прохаживались туда и обратно вдоль его бортов. Максим с ненавистью взирал на эту преграду, вставшую между ним и бесконечно манящим содержимым прицепа. И вдруг его светлой молнией поразила замечательная идея: « Водка! Идиот, у тебя же водка есть. Пора поторговаться».

Четверо молодых парней, вдали от начальства, вряд ли откажутся обменять что-либо им не принадлежащее на возможность добавить в серую обыденность службы, ярких красок лихой радости с ароматом жгучего спирта. Риск, конечно, имеется, но для Максима он ничтожен, в сравнении с выгрызающим его изнутри голодом.

Он сложил в неглубокую ямку, присыпав сухими ветками три бутылки прозрачной жидкости, и, схватив начатую ёмкость за горло, встал и решительными скачками стал спускаться с откоса к дороге. Вытянув руки над головой, он закричал изо всех сил:

― Э-эй, мужики, не стреляйте. Я без оружия.

Парни у грузовика вскинули автоматы, и один из них, тот, что пошире в плечах, угрожающе рявкнул:

― Эй ты, а ну стоять. Ещё шаг, и мы из тебя сито сделаем.

Максим остановился, придав лицу наименее, по его мнению, подозрительное выражение лица. Вид вышел немного дурашливым, но Макс растянул улыбку ещё шире, и вновь обратился к автоматчикам:

― Ребята, да я мирный человек – говорю же, что нет у меня оружия. Зато есть кое-что для вас.

― Стой где стоишь, придурок. Что это у тебя в руке?

Максим под строгим присмотром чёрных зрачков автоматных дул, скрепя сердце проглотил «придурка», и совсем уж по-халдейски помахал бутылкой:

― Водка это, мужики. Водочка, водяра. Четверо мужиков – скучновато, наверное, постоянно насухую служить. Вот, решил вам подарок сделать.

На лицах солдат явно читалась заинтересованность, но они продолжали посматривать на старшего. Тот, секунду подумав, заорал:

― Подарок? Ну, ка-анечно. Дед Мороз, блин, выискался. Знаем мы такие подарки. Ну-ка, сам глотни хорошенько.

Максим понял, о чём подумал солдат, и, желая развеять его сомнения, стал скручивать винтовую пробку с бутылки. Демонстративно взболтав жидкость, он, стараясь не дышать носом, сделал щедрый глоток из горлышка. Потом, сморщившись, отдышался и просипел:

― Ох, и крепкая. Ух, а сейчас тепло внутрь так и потекло. Хорошо! Решайтесь, мужики, а то сейчас один всё выпью.

Солдаты, посмеиваясь и соревнуясь в колкостях по поводу водки а также последствий её употребления, выжали несколько минут. Потом, заметив, что хуже Максиму не становится, скорее наоборот - мужчина немного повеселел, вновь уставились на главного. Тот, выдержал недолгую паузу, и опустил оружие:

― Ладно, шагай сюда. Только медленно, и руки держи на виду.

Парни пустили бутылку по кругу, и вскоре пустая посудина была с радостным гиканьем разбита об асфальт. Они принялись с благодарностью хлопать Макса по плечам:

― Слушай, а ты, похоже, честный человек. Взял, да угостил ребят, а то все, понимаешь, пристрелить норовят, ― солдат кивнул в сторону одного из трупов.

― Да, о чём вы говорите, мужики? Я же сразу сказал – я мирный человек. Кстати, я мог бы вам ещё «горючего» достать.

― Так, давай, а то зубы помочили, теперь бы ещё и душу сполоснуть. Догнаться точно необходимо.