Роксана. Детство

— Хозяюшка? Хозяюшка… — кто-то потряс меня за ногу. Но так не хотелось просыпаться, что я просто подтянула ноги к животу, свернулась калачиком и вновь начала уплывать в глубины сна. Но настырный Аким — ну кто ещё мог меня так называть, — продолжал трясти. Теперь уже за плечо. — Хозяюшка! Проснись! Дело есть!

Дело? Это интересно, но почему посередь ночи?

— Что случилось, настырный ты наш? — проворчала я, присаживаясь на постели с закрытыми глазами. — До утра твоё дело подождать не может?

— Нет! — Аким завозился, укутывая мои плечи в одеяло. — Сейчас надо, ибо дело сурьёзное.

Я зевнула, забыв прикрыть рот ладошкой, разлепила глаза. Комнату освещал лёгкий серебристый свет. Словно луна в окна светила, хоть и были прикрыты они ставнями.

— Говори!

— Вчерась ты сказывала, что как только деньги появятся, так обустройством дома займёшься, — горячо зашептал домовой.

— Говорила, — согласно кивнула я, едва удерживая глаза открытыми. — Но думаю, что раньше следующего года это вряд ли случится. Пока-то ледники наши в моду войдут, пока их местный люд распробует. Для всего время нужно. Проект не одного дня. Нам бы этим летом с печью что-то решить. А остальное потом.

Ответила и чуть было не повалилась назад на подушку. Но слова Акима разбудили окончательно.

— Деньги есть! И я готов отдать тебе их все, но пообещай, что избу краше, больше и удобнее сделаешь!

— Обещаю! — с готовностью отозвалась я. — Но деньги-то откуда? Ты что, клад нашёл?

Аким обернулся на Глафиру, которая от моего возгласа заворочалась на своей лежанке. Сделал какой-то пасс в её сторону и шикнул на меня:

— Тише ты! Чего раскричалась? — потом подёргал бороду и ответил: — Да, нашёл. И не один. Изба-то казённая, здесь испокон веков ссыльные жили. А среди этого люда всякие случались. Откровенных душегубов, слава светлым богам, не было, но мздоимцев и казнокрадов хватало. И не всегда у них всё подчистую отобрать могли. Кто артефактами злато укрывал, кто ещё как… Тут только в очаге три клада немалых есть, а ещё в подполе.

— И ты готов все эти сокровища мне отдать? — неверяще переспросила я Акима. — Почему?

— За долгие годы, что я в дому этом обитаю, ты единственный человек, кто захотел избу эту убогую улучшить. Меня, опять же, одела-обула, за стол посадила…

За стол… ну да, пригласила. А иначе-то как?

… Когда Глафира вчера вернулась, домовой выставил всё, что на ужин приготовил, и куда-то в тень спрятался.

— Акимушка — дружочек, — позвала я его, — а ты чего с нами не садишься?

— Дык… невместно это, — начал было мужичок, но поняв, что мы с опекуншей не отступимся, пристроился с краю с тарелочкой чуть больше блюдца.

Когда же мы за чаем принялись нахваливали его варенья, выставленные из тайной кладовочки, он полностью освоился и окончательно перестал смущаться.

— Так как иначе, если вместе живём? Ты хранитель этого дома, и относиться к тебе с пренебрежением нельзя. Иначе гармонии не будет, — объяснила я свой взгляд на наше добрососедство.

— Вот и славно, вот и ладно! — обрадовался Аким. — А сейчас спи, голубка, отдыхай. Завтра клады достану.

Чем мне нравится быть любимой внучкой, так это тем, что спать дают вволю. После ночных переговоров с домовым разоспалась чуть ли не до обеда. А когда с помощью Глафиры совершила утренний туалет, переоделась и покрутила головой с туго заплетённой косой, вдруг подумала, что все мои смутные воспоминания — лишь сон мой. Ну откуда у нашего Акимки могут быть богатства? И в объяснения его смешные не верилось. Неужели царские службы настолько «мышей не ловят», что преступники могут неправедные деньги прятать?

— Трофим приходил, — рассказывала бабушка, расчёсывая волосы, — доложил, что возвращаются к работе. Они, кажется, ещё какой-то подвал нашли и решили его тоже льдом заполнить, чтобы запаса больше было — а то скоро ледоход начнётся. Тимка прибегал, рассказал, что у Зорьки тёлочка родилась. Марфа просила передать, что пару дней не покажется у нас — телёнок слабенький, выхаживать надо.

Я кивала, показывая, что всё слышу и запоминаю, а у самой из головы сон не шёл. Клады в избе! Если это правда, то как развернуться можно! Это же… начала было мечтать я, но тут же мысленно ударила себя по загребущим ручонкам. Деньги на улучшение избы даются, а всё хотелки потом, если останется что-то.

— Аким, — позвала я притихшего домового. Наверное, уже жалеет о том, что поддался порыву и выдал свою тайну.

— Ась? — мужичок материализовался рядом.

— Ты не думай, я слово своё помню, — протянула ему правую руку. — Хочешь, могу и клятву магическую дать.

— Да незачем, — начал было домовой, но я заметила, что слова о клятве ему понравились.

— Ба, нам помощь твоя нужна, — отвлекла я Глафиру от рукоделия.

Все три непогодных дня опекунша моя подбирала пряжу и спицы. На тетрадном листке точками, крестиками и наклонными палочками рисовала схему узора для вязания. Потом опробовала её на разных спицах и нитках. Очень ответственно подходила к такому примитивному, на мой взгляд, действию.

Вот и сейчас она сосредоточенно считает петли, даже отрывать от дела совестно. Но надо.