Роксолана: Королева Востока

Они смотрели друг на друга, будто обнаружив в этой палате что-то совершенно неожиданное. Она никогда не надеялась, что добьется чести говорить с глазу на глаз с могущественным падишахом и получит шанс вымолить у него свободу и возвращение на родину. Чуяла всеми фибрами души, что этот молодой человек способен на благородные поступки. И уже представлялся ей в далекой мечте родной Рогатин, и церковь св. Духа, и сад около нее, и луга над Липой, и большие пруды, и белая дорога, ведущая во Львов… Она даже похорошела от мечтаний, как снежный цвет калины, освещенный солнцем.

А он не ожидал, что среди служанок одной из своих одалисок встретит иноземную девушку, что ломано, но метко говорит о Коране и не думает сразу бросаться к его ногам – к нему, могущественнейшему из султанов! Ему казалось, что в ее стыдливо опущенных глазах проскользнула искорка гнева. На секунду.

На минуту гнев охватил и его. Особенно поразило его упоминание «насилия». Он хотел было сказать, что нет еще ни малейшего основания, чтобы даже думать об этом. Но вовремя понял, что это может задеть беззащитную рабыню и ее уста закроются. В нем победило любопытство молодого человека. Как дальше пойдет разговор с этой невольницей? Признание того, что он «могущественнейший страж и исполнитель предписаний Пророка» уняло его гнев.

Он снова взял ее за руку и спросил:

– Ты веришь в пророка?

– Я христианка, – ответила она со страхом, но довольно выразительно.

Он усмехнулся, думая, что уже имеет над ней преимущество.

– Как же ты можешь ссылаться на писание Пророка, если не веришь в него?

– Но ты веришь, – ответила она естественно и живо, обезоружив его. – И правишь здесь ты, а не я, – добавила она.

– Ты к тому же и умна! – сказал удивленный Сулейман. – Откуда ты родом, как тебя зовут, и как ты сюда попала?

Скромно потупив взгляд она ответила:

– Я из Красной Руси. Твои люди зовут меня Роксоланой Хюррем. Татары вывезли меня силой из родительского дома в день моего венчания и продали как невольницу в Крыму, а потом и тут на Аврет-базаре.

– Ты уже была замужем? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Меня похитили как раз в день свадьбы.

Молодой Сулейман мгновение боролся с собой. Потом взял ее за две руки, посмотрел в глаза и спросил:

– Ты бы осталась здесь по своей воле, если бы я приказал взять тебя в свой гарем на правах одалиски?

– Ты не сделаешь этого, – ответила она.

– Почему?

– Во-первых, потому, что я христианка.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я только как служанка послушна… Он засмеялся и сказал:

– Ну во-первых, ты и как служанка здесь не очень послушна!

– А во-вторых? – спросила она.

– А во-вторых, говори про третье, потому, что ты не закончила.

– Что ж, в-третьих, я думаю, что отдаваться мужчине можно только по любви…

Молодой султан знал, что во всей его огромной державе нет ни одного дома, в котором бы лучшая девушка у припала бы к его ногам, намекни он только на желание забрать ее в свой гарем. Он очень удивился, что здесь одна из его служанок – невольница – может думать таким образом… «Что за невидаль?» – подумал он.

– Значит, тебе еще и надо понравиться? – спросил он с насмешкой, хотя был движим прежде всего любопытством.

– Да, – ответила она наивно.

– И как же можно тебе понравиться? – Спросил он с еще большей насмешкой. Однако в то же время он чувствовал в глубине души, что эта удивительно смелая девушка начинает его серьезно интересовать.

Она спокойно ответила:

– Мне нравятся только те мужчины, которые не считают, что имеют право и могут делать со мной все, что им угодно…

– А знаешь ли ты, что за такие слова я мог бы силой взять тебя в свой гарем как невольницу?

– И у тебя была бы только невольница…

– Умно. А как женщина ты хотела бы, чтобы твоей воле были подвластны все мои дворцы, не так ли?

– Нет. – ответила она честно, как ребенок. – Не только дворцы, но и вся твоя земля – от тихого Дуная до Басры и Багдада, и до каменных могил фараонов, до отдаленнейших постов твоего войска в пустыне. И не только земля, но и воды, в которых свирепствуют разбойники рыжего Хареддина.

Молодой падишах поднял голову, как лев, которому на могучую гриву собралась сесть маленькая пташка. Такого ему еще никто не говорил!

Он был в высшей мере удивлен и при этом обезоружен. Тень решимости совсем исчезла с его лица. Серьезный интерес к этой молодой девушке, которая так разительно отличалась от остальных женщин в его гареме, победил в нем все остальные чувства. Он снова отпустил ее руки и стал обращаться с ней, как с девушкой знатнейшего из домов.

– Где тебя воспитывали? – спросил он.

– Дома и два года в Крыму.

– Знаешь ли ты, о Хюррем, чего добиваешься?

Она молчала.

В ту минуту она чувствовала, что ведет борьбу с могущественным падишахом, с десятым и величайшим султаном Османом, и что теперь кристаллизуются все их отношения. Инстинктом она угадала, что процесс этот не должен протекать быстро, коль скоро результаты его должны быть долговечными. Она поняла, что это не последний разговор с султаном.

А молодой Сулейман начал каким-то мягким мечтательным голосом говорить: