Роксолана: Королева Востока

Она вспоминала, как султан противился участию в походе малолетних сыновей Селима и Баязида. Тогда она второй раз потребовала решения вопроса имамами. И снова Шейх-уль-ислам, их глава, дал ответ: «Да, Всевышний лучше знает об этом. Писал это я, нуждающийся в помощи Аллаха, сын своего отца, – пусть Аллах простит обоим, если написан был неправильный ответ».

И маленький сын Роксоланы Селим отправился в поход. Он выехал из столицы на коне, рядом со своим отцом, в окружении гвардии. А мать ехала с ним в открытой коляске подле, пьяная от мечтаний, словно роза, полная краски и запаха.

Она не могла отвести взгляд от маленького Селима. Для него она желала постичь тайну войны и государства, хотя смерть двоих убитых ради его защиты лишь сначала привязала ее к сыну, отодвинув его в тень после.

Вечерело, и ребенок уже спал в шатре.

С башни св. Стефана доносился сигнал тревоги.

А натиск моджахедов кроваво неистовствовал под стенами Вены и сила его лишь росла.

В шатер хасеки Хюррем вошел Сулейман с сильно сдвинутым на лоб тюрбаном. Словно туча легла на его лицо, взгляд томился жаждой. Она уже хорошо понимала мужа. Поэтому встала и сама налила ему шербет. Он молча начал пить. Она гладила его руку и успокаивала, как ребенка.

Выпив шербет, он сел на диван и закрыл глаза. Он был так утомлен, что напоминал расщепившийся лук. Она тихо села около мужа и даже малейшим движением старалась не мешать его отдыху. Вскоре склонилась голова великого султана, и он заснул сидя от переутомления.

Она сидела рядом, а в голове шумело от роя мыслей. Она боялась, что он лично поведет войска на штурм Вены и погибнет.

Недолго спал завоеватель Османов. Он встал, протер глаза, умылся и собрался выходить.

Она не хотела его отпускать.

Одев свой шерстяной бурнус и взяв кашмирскую шаль, она вышла с ним.

Султан ей не сказал ни слова. О чем-то думал.

Эль Хюррем сказала и себе привести коня, села на него и поехала с мужем. За ними ехали два адъютанта.

Сулейман молча приближался к осажденному городу.

Когда они заехали на возвышение, их взору представилась величественная картина. На высокие валы и стены Вены, куда ни глянь, рвались со всех сторон движущиеся массы полков падишаха, освещаемые красным светом заходящего солнца. Все венские колокола звонили сигнал тревоги жалобно и мрачно.

Бам, бам, бам! Бам, бам, бам!

Ревели орудия, разрывались заряды. Черный дым окутывал валы и стены города. Когда ветер рассеивал его, среди клубов его виднелись блестящие доспехи рыцарей и густая чернота полков правоверных, которые потоком со всех сторон заливали стальные ряды немцев.

По каменным мостовым Вены бежали монахи с крестами в руках и кричали: «Господь и Дева Мария помилуют народ, если он достоин Божьей милости!»

Из домов даже раненые выходили, чтобы из последних сил противостоять врагу. А изнуренный лишениями народ выносил остатки продовольствия, чтобы подкрепить силы обороняющихся перед страшным ударом турок.

Кровавый бой шел уже между валом и стенами Вены.

Сдавленный и заливаемый мусульманами город напоминал утомленного пловца, у которого на губах начинала проступать смертельная пена: на стенах христианского города появились длинные процессии немецких женщин в белом с малыми детьми на руках.

Их вид должен был ободрить оборонявшихся, будто говоря: «Если не выстоите в бою, ваших детей насадят на копья, а жен и детей заберут в неволю…»

Лилась их песня ровно и спокойно. Священники в белых орнатах благословляли их и идущих в бой рыцарей. Церковные хоругви развевались на ветру. Девушки в белом, сами смертельно бледные, рассыпали цветы перед религиозными процессиями.

Когда на высокой башне Св. Стефана ударили в большой колокол «Ангел Господень», раздался спазматический плач женщин и детей. Они воздевали руки к небу, прося Бога о помощи.

«Аллах акбар! Ла иллаха ил Аллах! Ва Магомет рассул Аллах!» – звучало им в ответ из рядов мусульман, что наступали без остановки на город. Наступали потоком и гибли и снова шли без остановки.

Султанша Эль Хюррем вмиг догадалась, что он готов лично участвовать в штурме, чтобы воодушевить свои войска.

Она задрожала всем телом.

Если бы ее муж пал под стенами города, то даже в случае победы мусульман все ее планы пришлось бы хоронить вместе с ним. Ее сын был слишком мал, чтобы устоять в борьбе, неизбежной после смерти великого султана и его первородного сына. Она еще не была готова к таким переменам.

Она вспомнила слова Кассима про звезды на небе, управляющие людьми на земле. Не раз она чувствовала, что эти звезды меркнут. С Запада шла ночь и темная туча.

А на стенах города немецкие женщины в религиозном экстазе срывали с себя кольца и украшения на глазах своих мужей и детей и прилюдно устилали ими путь процессиям в знак того, что раненым и семьям погибших будет оказана помощь. Там, где на стенах не хватало мужчин, женщины и дети метали в турок камни и выливали раскаленную смолу из котлов.

Кипел бой. Жестокий рукопашный бой, в котором в ход шли не только клинки, но даже зубы.