Читаем Роксолана. Великолепный век султана Сулеймана полностью

Справа от султана в белом с зеленым широченном халате стоял великий муфтий Абусууд, возле него, в зеленом, – три главных имама империи. Слева, где сидела Роксолана, – в багряном с золотом кафтане великий визирь Рустем-паша и три визиря дивана. За троном среди семи султанских телохранителей – великий драгоман империи Юнус-бек, слева и справа под аркадами – темнолицые янычары, а ближе к султанскому ковру – ряды дильсизов в золотых латах и золотых высоких шапках. С трех сторон дворцовой площади выстроились вельможи в высоких тюрбанах, в золотых, красных, зеленых, синих, в зависимости от положения, кафтанах, а позади вельмож неподвижно торчали на белых конях всадники из султанской охраны, готовые снести голову каждому, кто преступит дозволенную межу.

Посла, одетого в рытый бархат, буфастые коротенькие штаны, в какой-то странный берет с пером (все выглядело очень убого в сравнении с тяжелой султанской роскошью), подвели к трону вельможи с золотыми посохами, и как только Бусбек ступил на зеленый ковер, два огромных дильсиза крепко схватили его под руки и почти поднесли к трону, не дав промолвить ни единого слова, наклонили к султанскому рукаву, чтобы поцеловал.

Жилистый фламандец попытался было упираться, но его ткнули лицом в шершавую, протканную чистым золотом ткань и потащили назад, так что он даже не успел удивиться.

Впоследствии Бусбек, прожив целых семь лет в Стамбуле, напишет свои «Legationis turcicae epistolae», в которых попытается развеять представления европейцев об ужасах, которые якобы царят в Османской империи. Но о своем первом приеме, пышнейшем и одновременно позорнейшем для достоинства посланника самого императора, он не скажет всей правды, отметив: «Вел переговоры с Сулейманом».

Зато имел счастье, быть может, единственный из иноземцев, видеть, в какой пышности живет султанша хасеки, а спустя некоторое время был допущен к ней в покои, теперь уже не по ее прихоти или просьбе, а по велению самого падишаха. Сулейман хотел, чтобы весь мир видел, в каком согласии живет он с этой мудрой и необыкновенной женщиной, ради которой поломал уже не один установившийся обычай и готов был поломать все, что станет помехой в его любви к Хюррем.

Роксолана приняла Бусбека в покоях валиде, которые более всего подходили для этого, – во-первых, потому, что были сразу же за неприступными воротами гарема, а во-вторых, считала, что европейцу приятно будет увидеть картины Джентиле Беллини на стенах зала приемов.

Посол уже не красовался в своих фламандских штанишках, был в широкой, похожей на османскую одежде, но кланялся не по-османски, без рабского ползания по коврам, а легко, грациозно, словно бы пританцовывая.

Роксолана пригласила его сесть на подушки и угостила плодами. Сожалела, что рядом с нею нет теперь Гасана. Снова окружена была прокисшими евнухами, которых стыдно было показывать постороннему человеку, снова почувствовала на себе гнет рабства и позора. Улыбалась послу хотя и властно, но в то же время как-то болезненно. Хорошо, что посол не заметил этого, потрясенный неожиданным счастьем беседовать со всемогущей султаншей в неприступном гареме.

Они обменялись малозначительными словами, говорили по-латыни, затем Роксолана перешла на немецкий, удивив посла, который не очень свободно владел этим языком.

– Удивлению моему нет предела, ваше величество! – воскликнул Бусбек. – Вы владеете столькими языками!

– Что же в этом удивительного?

– Вы великая султанша великой империи. А империи никогда не признают никаких других языков, кроме своего собственного.

– А известно ли вам такое понятие, как великая душа? – спросила Роксолана. – Кажется мне, что величие души не имеет ничего общего с границами государств.

– Вы дали мне надлежащий урок, ваше величество. Но поверьте, что я старательный ученик. Собственно, вся моя жизнь – это учение. Дипломат? Это недавно и не главное для меня. Привлекает меня история, ее свидетельства, памятники человеческого умения и деяния. Может, ради этого и рвался в Стамбул.

Роксолана устало опустила руки на диванчик.

– Сюда все рвутся ради этого.

– Я готов был сразу кинуться собирать старинные вещи! – воскликнул Бусбек. – Чуть ли не в первый день своего пребывания я уже нашел редкостную греческую монету! А какие манускрипты продаются под руинами акведука Валента! Я смотрел и не верил собственным глазам.

– Что ж. Книги живут дольше камня. О людях я уже не говорю.

– Но книги – это люди! Это память, продержавшаяся тысячелетия.

– Вы думаете, женщину могут интересовать тысячелетия? – засмеялась Роксолана. – Для женщин дорога только молодость. И больше ничего. Но я не женщина, а султанша, поэтому охотно познакомлюсь со всем интересным, что вам удастся найти в Стамбуле. Я тоже люблю старинные рукописи. Но только мусульманские. Других в султанских библиотеках не держат.

– Ваше величество, в ваших руках целый мир! При вашей образованности, ваших знаниях…

– Что общего между моими знаниями и теми богатствами Стамбула, о которых вы говорите?

Перейти на страницу:

Все книги серии Подарочные издания. Иллюстрированная классика

Настоящие сказки братьев Гримм. Полное собрание
Настоящие сказки братьев Гримм. Полное собрание

Меня мачеха убила,Мой отец меня же съел.Моя милая сестричкаМои косточки собрала,Во платочек их связалаИ под деревцем сложила.Чивик, чивик! Что я за славная птичка!(Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм)Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых!Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов.Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги. Таких сказок вам еще не доводилось читать… В этом издании впервые публикуются все, включая самые мрачные и пугающие истории оригинального сборника братьев Гримм.Издание дополнено гравюрами и иллюстрациями XIX века.

Якоб и Вильгельм Гримм

Зарубежная классическая проза
Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории
Рождественские сказки Гофмана. Щелкунчик и другие волшебные истории

Творчество Гофмана состоит из нерушимой связи фантастического и реального миров, причудливые персонажи соединяют действительность с мистикой, повседневную жизнь с призрачными видениями. Герои писателя пытаются вырваться из оков окружающего их мироздания и создать свой исключительный чувствительный мираж. Сочинения Гофмана пронизаны ощущением двойственности бытия первых десятилетий XIX века, мучительного разлада в душе человека между идеалом и действительностью, искусством и земной жизнью. Достоинство истинного творца, каким и был Гофман, не может смириться с непрестанной борьбой за кусок хлеба, без которого невозможно человеческое существование.

Михаил Иванович Вострышев , Эрнст Теодор Амадей Гофман

Сказки народов мира / Прочее / Зарубежная классика
Молот ведьм. Руководство святой инквизиции
Молот ведьм. Руководство святой инквизиции

«Молот ведьм» уже более 500 лет очаровывает читателей своей истовой тайной и пугает буйством мрачной фантазии. Трактат средневековых немецких инквизиторов Якоба Шпренгера и Генриха Крамера, известного также как Генрикус Инститор, – до сих пор является единственным и исчерпывающим руководством по "охоте на ведьм".За несколько сотен лет многое изменилось. Мир стал другим, но люди остались прежними. Зло все также скрывается внутри некоторых из нас. Творение Шпренгера и Крамера – главная книга инквизиторов. В неустанной борьбе за души несчастных женщин, поддавшихся искушению дьявола, они постоянно обращались к этому трактату, находя там ответы на самые насущные вопросы – как распознать ведьму, как правильно вести допрос, какой вид пытки применить…

Генрих Инститорис , Яков Шпренгер

Религиоведение

Похожие книги