Роль грешницы на бис

- Ну почему же? - оскалился Кис то ли в неприязненной улыбке, то ли в гримасе отвращения. - После нашего вчерашнего спектакля, который прослушали поочередно все женщины, одна из них непременно бы явилась этой ночью. Не вы, так другая. Но я был уверен, что придете именно вы… Кто придумал стрелять отравленными иглами? Антон?

- Тоша что хочешь придумает! Он все умеет!

- Неудивительно. Люди с такими отклонениями часто бывают необыкновенно рукасты и изобретательны во всем, что касается материальных вещей… Вы были головой в вашем союзе, а он - вашими руками… В Александру он стрелял?

- Куда я велю, туда он и стреляет!

- Иголки в моей двери - тоже вы распорядились? Или он сам додумался?

Света довольно улыбнулась:

- А что, хорошая мысль была, а? Такой приветик от нас! Вам понравилось?

Кис покачал головой. Еще немножко, и Света начнет умилять его своими непосредственными реакциями!

- Понравилось, Света, понравилось. А вам нравится тут сидеть в наручниках? - улыбнулся он почти дружелюбно, разве только самую малость хищно. И, с удовлетворением отметив, что Света насупилась, сменил тему: - Откуда у вас яд?

- Не скажу!

- Да мне и не надо. Этим уж пусть следователь занимается… Где Антон?

- А вот не узнаете! Не найдете вы его, понятно? Не скажу я вам, хоть убейте, не скажу!

Кис покачал головой, удивляясь самонадеянности этой женщины. Она хитра, ничего не скажешь, у нее есть способности к логическому мышлению, это очевидно, но ее ограниченность, в том числе и эмоциональная, сближала ее со сводным братом… Или мужем? Впрочем, ему, Кису, без разницы. Разница если и была, то лишь в том, что поступки Антона объяснялись врожденным умственным дефектом, а у Светы не имелось даже этого оправдания.

- Мы знаем вашу фамилию, Света. У Антона точно такая же, не правда ли? Мы располагаем его фотографией: вчера, пока вы сосредоточенно вслушивались в комнате Элеоноры в наш с Аллой Владимировной диалог, Ирина по моей просьбе обыскала вашу сумку, и в частности ваше портмоне, а в нем обнаружилась маленькая фотография Антона, которая завтра же уйдет в розыск… Без вашего руководства Антон быстро проколется: он, надо думать, отличный тактик, но стратегом в вашем тандеме были вы, Света… Вы, должно быть, и вправду его очень любите, - тихо добавил Кис. - Только теперь вы ничем ему не сможете помочь. И себе тоже.

Алла, хранившая молчание все это время, вдруг произнесла сдавленным голосом:

- Эта фотография, где она? Дайте мне ее…

Кис вынул - на этот раз из своего портмоне - маленький четырехугольник и протянул актрисе. Она взяла, надела очки, поднесла поближе к свету.

Ни Алексей, ни Света не видели ее лица - Алла повернулась к ним спиной, но оба увидели, как затряслись ее плечи, хотя до их слуха не донеслось ни звука.

Сколько раз она плакала в своей жизни - вот так, безмолвно, беззвучно, чтобы никто: ни муж, ни посторонние - не узнал о том, как ей плохо, как ей скверно, как ей невмоготу жить от душившего ее презрения и одиночества?..

Света, глядя на спину Измайловой, вдруг скривилась от плача.

- Маленький мой, Тошенька, что же я наделала, а? Тошенька, деточка, братик мой, муж мой, что же я наделала-а-а!!!

Измайлова обернулась. Глаза ее были сухи, только лихорадочно блестели. Неожиданно она направилась к Свете, села рядом, обняла ее за плечи и медленно, без выражения, словно осторожно пробуя слова на их опасный вкус, произнесла в голос:

- Сыночек мой… что же я наделала…

Света резко отодвинулась от актрисы, посмотрела на нее в упор, с ненавистью, как вдруг голова ее уткнулась в плечо Аллы, и она зарыдала еще громче.

Актриса только молча поглаживала ее по спине, словно баюкая, глядя перед собой отрешенным, все тем же странно блестящим взглядом.

Алексей, сраженный этим неожиданным единением двух женщин - убийцы и ее несостоявшейся жертвы, - отошел к окну, чтобы не мешать.

Когда рыдания Светы затихли, он обернулся. Они сидели по-прежнему рядом, два одинаковых изваяния, две столь непохожие женщины, звезда советского кинематографа и ее прачка, жертва и убийца… Презирающие друг друга и в то же время фатально объединенные любовью Антона - любовью к Антону… Одна - эту любовь никогда не познавшая, и другая - познавшая ее через меру…

- Где дневники Аллы Владимировны, Света? - нарушил молчание Кис.

На него обернулись обе. Два столь непохожих лица со столь похожим выражением боли.

- Дневники? - переспросила Измайлова. - Они здесь?

- Ну да. Они ведь по сценарию рядом с вашим хладным трупом должны находиться.

- Алексей… Прошу вас, увезите их отсюда. Заберите к себе, обещаете? Иначе у меня их изымут… Вы ведь сейчас наверняка вызовете милицию… Я не ошибаюсь?

Кис кивнул:

- Заберу, не беспокойтесь. Так где дневники, Света? В темной комнате? - предположил детектив.

Странно, но то выражение боли, которое минуту назад так тронуло детектива, сменилось на ее лице снова агрессивной, злой гримасой.

Света не ответила.

- Ладно, - миролюбиво произнес детектив, - там они, ясное дело! Где же им еще быть?

Он подошел к девушке, заставил подняться с кресла:

- Пойдемте!