Роль грешницы на бис

Она говорила, говорила, говорила, пока глаза ее, под действием вина и нервного стресса, не начали закрываться. Кис слушал молча, лишь изредка кивая, - понимал: его мнение не требовалось, девочке просто нужно было выговориться, а выговариваться легче с посторонними…

- Пойду лягу… Ты просто дверь захлопни, ладно? - пролепетала опьяневшая Катя. - А хочешь, ложись со мной? Я у тебя в долгу…

Кис не ответил, только помог выпутаться ей из дурацких широких штанов, в которых она застряла и свалилась, потеряв равновесие, на кровать.

- Ты на меня не обижайся, я там тебя чем-то обозвала… - влезала под одеяло Катя.

- Неважно, - тихо сказал Кис. - Спи.

- Ты классный мужик, Леха, - пробормотала Катя, ерзая по простыне, устраиваясь. - Спасибо тебе, я так душу отвела сегодня… Давно мечтала… Слышишь, эта Сафо - Ирочка. Она ревнует Аллу. Я видела: ревнует ко мне, ко всем… - Катя уткнулась в подушку лицом вниз и пробормотала: -Ты мне так помог сегодня, такой кайф, я давно мечтала вот так, чтоб все слышали, чтоб ему поплохело… Я для тебя что хочешь теперь сделаю…

Через тридцать секунд она уже спала.

Кис вышел из квартиры и захлопнул, как просила Катя, за собой дверь.

***

Он был уверен, что на прямой вопрос об отношениях с Ирочкой актриса правды не скажет. Но он в то же время чувствовал, что она не лесбиянка. Кис не знал, как должна выглядеть лесбиянка, но почему-то был уверен, что Алла не… Может, ее желание ему понравиться вызывало это ощущение гетеросексуальной ориентации, может, еще что-то, что он не сумел бы определить. Теоретически, тот факт, что Алла всю жизнь имела связи с мужчинами, ничего не доказывал: Кис знал, что повороты в сексуальной ориентации возможны весьма неожиданно и непредсказуемо. И все же Алла ему не виделась лесбиянкой, и все тут.

А вот Ирочка… Ее ревность к Алле могла объясняться и гомосексуальной ориентацией. Но могла оказаться всего лишь привязанностью одинокого человека, отдавшего немалую часть жизни служению актрисе… Ведь и друзья, бывает, ревнуют. Особенно женщины. Ревнуют подруг - просто потому, что хотят быть единственной подругой. Так уж женщины устроены, что ты будешь делать. Все говорят: мужчины - собственники. О нет, неправда ваша! Женщины - собственницы куда почище! Женская дружба ревнива и завистлива. И теперь ему предстояло разобраться в чувствах Ирочки, хотя задача эта вызывала у него что-то сродни тоске: ее чувства были ему неинтересны. Мир, сузившийся до одной квартиры и одной привязанности, душный мир собственнических чувств, рожденных в безвоздушном пространстве промискуитета. Примешивались ли к чувствам Ирочки гомосексуальные наклонности, нет ли - большого значения не имело: важно было только то, что она ревнует актрису к другим связям и увлечениям, даже если это всего лишь ее воспоминания о прошлых, давних связях и увлечениях. Если именно Ирочка выкрала дневник, то она, скорей всего, его просто уничтожила. Она не искала никакой другой выгоды, кроме одной - ей нужна Измайлова целиком. Без воспоминаний о мужчинах, без мемуаров, а главное, без Кати. Нет дневника - нет и работы для секретарши.

Но если это Ирочка, то тогда концов не найти. Она не признается, а осторожный неофициальный обыск ее комнаты ни к чему не приведет - дневник актрисы больше просто не существует: ревность уничтожает соперников, даже если они живут только на бумаге воспоминаний…

***

- Цветик! Слышь, а давай ты не будешь жени… замуж выходить! Давай я вырасту и на тебе женюсь!

- На мне нельзя, я твоя сестра. Ты полюбишь другую девушку и женишься.

- А почему я ее полюблю?

- Ну… Все любят кого-нибудь, и ты будешь.

- А когда женятся, то это оттого, что любят один другого?

- Ну да!

- Сильно?

- Сильно.

- Так ты же меня сильно любишь, Цветик, и я тебя сильно люблю! Давай мы с тобой и поженимся!

- Какой же ты еще маленький, господи! Спи лучше.

***

…Он сидел на скамейке в парке, закрыв глаза, наслаждаясь погожим майским днем. На солнце, хоть и жарком, но еще по-весеннему ласковом, было хорошо и спокойно. Он слышал, как весело покрикивает младший внук, гоняя вокруг лавочки на велосипеде, и уже привычно радовался, что жизнь его так славно, так счастливо изменилась, что больше никуда не надо спешить, ни о чем не надо думать, ничего не опасаться и не принимать трудных решений. Когда-то он был крупным чином в КГБ, когда-то стресс не отпускал его ни днем, ни ночью, подрывая его здоровье, психику и семью. Тогда ему казалось, что это и есть настоящая жизнь, исполненная важности и высокого смысла…