Роль грешницы на бис

Был там кто-то как минимум третий – тот, кто делал снимок. Но в объектив с широкими, уже тогда привычно-заученными улыбками смотрели только два лица: круглое, простецкое Иголкина и тяжеловатое, но породистое Хрупова. Что-то нашептывала Алексею эта фотография, о чем-то она повествовала, но он никак не мог понять, о чем именно…

От Алевтины Иголкиной он знал, что депутат и директор банка общались редко и не близко. Семьями не дружили, досуг вместе не проводили, последняя совместная «мужская посиделка», по словам вдовы, случилась лет пять назад. Что тогда обсуждали мужчины в пивном баре, пока отшелушивали липкими пальцами розовые панцири от сочных белых креветочных спинок, о чем говорили, утирая крепкую пену с губ и нахваливая темное, густое баварское пиво, что вспоминали, цепляя вилкой истекающие прозрачным жиром «брюшки кетовых рыб», – теперь никому не ведомо…

Впрочем, о знакомстве между собой всех четырех жертв в определенный период было и без того известно, и вряд ли эта информация стоила особого внимания.

Кис был крайне недоволен результатами двух встреч. Ни у одной из вдов не было материального интереса в смерти супругов; ни одна не подозревала мужа в измене, отношения в обеих семьях были в пределах нормы.

Зина, конечно, могла бы возжелать избавиться от «рабовладельца», чтобы сбагрить детишек на руки няням и вернуться к красивой жизни, по которой истосковалась, – но Алевтина Иголкина интереса избавиться от супруга не имела никакого. Следовательно, это на версию никак не потянет. Да и не общались они, похоже, между собой: если Алевтина еще помнила Хрупова, то Зинаида, по ее словам, услышала фамилию Иголкина только в сообщении об убийстве и нашла ее весьма забавной… Не склеивалось тут ничего, не склеивалось.

О неблаговидных историях в прошлом депутата Кис Алевтину даже особо расспрашивать не стал: если бы и знала, не рассказала бы. У идейных товарищей не бывает неблаговидных историй. Что же до Зинаиды, она и знать ничего не могла: что бы там ни было, то во всех случаях – до ее появления в жизни Германа Хрупова.

Странная голубая звезда – а не была ли она знаком принадлежности к какой-нибудь секте? Мало ли, вдруг все эти випы в ней состояли? Ох, придется ехать ему завтра к первой жене Хрупова… И все эти странные вещички прихватить, ленточки-брелки…

* * *

Но и этот визит принес детективу одни разочарования:

– Выбросьте из головы, – сказала ему черноглазая маленькая женщина, представившаяся «просто Марией». – Какая секта?! Герман мог сам кого хочешь обратить в любую веру! Нет, это все какие-нибудь воспоминания об увлечениях: Гера ходок был еще тот, из-за этого мы и разошлись…

– «Ходок»? А не припомните ли какие-нибудь особые истории, с ревнивыми мужьями, к примеру?

– Насмешили, – ответила Мария. – Ну, просто ужасно насмешили! И как вы это себе представляете? Что муж докладывал мне не только о своих похождениях, но и о проблемах, связанных с ними? А я слушала и сочувствовала? «Ничего, любимый, как-нибудь рассосется»?

Алексей был вынужден согласиться, что сморозил глупость.

– Ну, пусть не в связи с похождениями, а все же, Мария, постарайтесь вспомнить, были ли крупные неприятности у Германа? Честно говоря, у меня есть мысль: а что, если сегодняшние убийства связаны с какой-то историей в прошлом, в которой были замешаны все убитые? Помогите мне…

Мария, поставив на стол чай и печенье, долго задумчиво смотрела на детектива черными глазами. Кис пытался угадать по ее лицу: вспомнила и не скажет? Или ничего не всплывает в памяти? Он чувствовал, что эта миловидная женщина врать не умеет, и ее напряженный взгляд мог объясняться именно тем, что она готовилась солгать…

Он ждал.

– Герман умел решать свои проблемы, – наконец произнесла Мария. – Даже тогда, когда они появлялись.

– Вы мне солгали? – дружелюбно поинтересовался Алексей. И пояснил в ответ на ее возмущенно-вопросительный взгляд: – По меньшей мере одну из проблем он решить не сумел: ту, из-за которой его убили.

– Я не знаю ничего. Это правда. Герман был из тех мужчин, что домашним не докладываются о своих делах и проблемах.

Алексей успел поймать легкую тень, пробежавшую по лицу женщины. Как бы ни был сдержан Герман Хрупов, Маше, видимо, было о чем вспомнить… Он находился всю жизнь на виду, в центре внимания коллег и знакомых, и среди них наверняка нашлись охотники рассказать жене то, о чем предпочитал умалчивать ее муж.

– Он был большим любителем кино?

– Почему?

– Хрупов, насколько я знаю, помогал финансировать фильмы Сергеевского.

– Ах, это! – Маша грустно улыбнулась. – Герман не был любителем кино. Он был любителем киноактрис.

– Измайлова?

– Измайлова, Петрова, Сидорова… Все модные тогда звезды не обошлись без его восхищенного поклонения. Цветы посылал ведрами! Именно так: ведро пионов. Ведро гладиолусов. Ведро лилий. Ведро роз.

– Он заводил с ними отношения? Или восхищался на расстоянии?