Роль любимой женщины

— Да, — кивнул ее отражению Александр. — Именно так.

Он прочитал ее мысли. И это нисколько не удивило Алену.

В спальне, на огромной кровати, под интимными лучами светильников, Алена опять видела в зеркалах их отражения. Она, которая привыкла рассматривать себя постоянно, критично, придирчиво — так ли падает свет, так ли ложатся тени, не слишком ли видны морщинки, не искажены ли черты, смотрела сейчас на себя удивленно. То, чего не смогли сделать никакие гримеры и софиты, то, что было не под силу самому умелому оператору, появилось, быть может, только на этот вечер или ночь, здесь. Так ее украсил, осветил и выделил случайный партнер. Так ей шел этот мужчина, который смотрел уже не на отражения. Он рассматривал ее, как коллекционер, который нашел главную в своей жизни ценность. Он касался ее без похоти и без нежности. Он еще никак не выдавал страсти. Он осторожно и вкрадчиво приближался к самой возможности обладания. Как недоверчивый отшельник, как скупец, как самый коварный из завоевателей и поработителей. Алена понимала, что это необычный, властный, сильный и, скорее всего, жестокий человек. Для всех, кроме нее, жестокий. И эта мысль поначалу ее даже возбуждала…

Александр водил пальцами по тонким голубым нитям вен под ее прозрачной кожей, по очертаниям губ, глаз и подбородка. Задерживал ладонь на полной груди, тонкой талии, гладких бедрах. Он не делал ничего, чтобы вызвать ее страсть, доставить удовольствие. «Наверное, так ведет себя законченный эгоист, — подумала Алена. — Он думает сейчас только о чем-то своем». Но когда она почувствовала его силу, когда вся и полностью оказалась в его власти, ее анализ умер. Ей казалось, что она не сможет вынести столь сильное желание, что у нее разорвется дыхание, вылетит из груди сердце, если он не даст ей спасения прямо сейчас.

Он дал ей спасение. Алена посмотрела на него потрясенно и благодарно сквозь пелену жара в глазах. И увидела по-прежнему серьезное и сосредоточенное лицо. Резкая морщина между бровями стала еще глубже, синие глаза потемнели до черноты. Губы, наоборот, побелели. Он был почти страшен в своей беспощадной красоте.

Они выпили по бокалу шампанского. Алена взглянула на стенные часы и произнесла:

— Как странно. Так много времени, оказывается, прошло. А ты не произнес ни одного слова.

— Ты тоже, — улыбнулся он.

— Мне не хватало дыхания, — призналась она.

— А я наблюдал, как тебе не хватает дыхания, — ответил он. — Это было прекрасно.

Через какое-то время Алене стало ясно, что первая близость была для него пробной. Потому что повторение стало для нее совсем нестерпимым потрясением. Ее тело разрывало оковы, совсем освободившись от ее контроля. Но Александр вдруг оставил ее, лег на спину, закрыл глаза и с силой сжал виски.

— Это невыносимо, — произнес он вдруг тяжело, с надрывом и почти яростью. — Я не справляюсь с собой. Алена, помоги.

Он резко поднялся и вышел из спальни. Алена лежала в полной растерянности. Каким-то ледяным ветром налетели на нее эти слова. Ей показалось, может случиться что-то ужасное… И ей не показалось.

Александр вошел в спальню через пятнадцать минут, полностью одетый, с волосами, мокрыми после душа. В руке у него был кожаный хлыст. Не бутафорский, не эротический из секс-шопа. Это был хлыст для верховой езды. Он подошел к ней мрачно и сурово.

— Давай кое с чем справимся, Алена. Я никак не могу почувствовать обладание тобой. Понимаешь, я тебя беру, а голод все сильнее. Это моя проблема. Я ненавижу красоту. И я должен почувствовать, что ты не только моя женщина, а мой поверженный враг. С этого, быть может, начнется мое возвращение. К жизни, любви… Я не знаю, что это такое. Что такое любовь, да и что такое жизнь. А к тебе у меня не страсть, это какой-то гибельный переворот. Мне кажется, сегодня кто-то из нас здесь умрет. Или мы оба… Помоги мне. Да, я хочу причинить тебе боль. Я хочу увидеть твои страдания. Я потом искуплю их. Но… понимаешь, я за себя не ручаюсь. Боюсь совершить что-то страшное. Мне ведь придется тебя отпустить. А я не знаю, как…

…Алексей вбежал в комнату Алены на ее крик. Она металась на постели и кричала, как от сильной боли, от страха, от заполнившей душу тоски.

— Что случилось, детка? Вызвать врача?

— Нет, — прохрипела Алена. — Я просто спала. Сон, он все-таки мне приснился, такой ужасный сон. Иди, Алеша. Я сейчас успокоюсь и постараюсь уснуть нормально, набело.

— Я не понимаю, почему ты в последнее время, в такое трудное для тебя время, как будто меня избегаешь? Это связано с тем, что ты вспомнила?

— Нет. Сейчас я ничего не вспоминала. И сон был неясный. Просто приснились страх и боль. Но Александр Васильевич научил меня с этим бороться. Для этого нужно быть одной. Понимаешь, система дыхания, отключения от реальности. Только в этом дело. И в том, что я хочу, чтобы ты хоть немного отдыхал.

Алексей нежно поцеловал ее, принес воды и ушел. Алена думала о том, что сказала ему откровенную ложь. Не в первый раз с тех пор, как Масленников заставил ее вспомнить Александра Кивилиди.