Роль любимой женщины

Фонарь возле дома светил слабо. Сергею пришлось включить свой фонарик, чтобы рассмотреть тех, кто лежал на снегу. Тут и реконструкция порядка преступлений не понадобится. Все было ясно. Застывшие мгновения, скованные морозом эпизоды. Женщина в белоснежной ночной сорочке, разорванной и окровавленной, лежала лицом вниз. Она явно бежала из дома к выходу, спасаясь, ее догнали. Догнал он, этот парень с голым торсом, в тесных и расстегнутых джинсах. Парень лежал навзничь, смотрел в темное небо открытыми мертвыми глазами и был он, конечно, Тагиром Джураевым. Перед ним на коленях стоял Алижор, смотрел на свои окровавленные руки, на нож в груди племянника и что-то тихо бормотал, как во сне. Несколько мужчин закончили свое нечленораздельное обсуждение, двинулись к ним, но Сергей достал пистолет.

— Всем стоять. Полиция.

Он нагнулся к Умалат, повернул ее, взял руку, нашел пульс. Лицо женщины было разбито, глаз почти не видно, но веки шевельнулись.

— Алижор, — повернулся Сергей. — Поднимайся. Твоя жена жива. Сейчас вызову «Скорую помощь». А мы с тобой вернемся туда, откуда приехали. Вот как чувствовал я, что встреча родственников может состояться примерно так.

— Умалат жива? — Алижор тяжело встал. — Но я сразу во всем признаюсь. Я убил бы его, даже если бы знал это. Он насиловал мою жену! Она была уже, как мертвая, а он ее насиловал! Ты понимаешь?

— Трудно не понять.

Приехала группа Земцова и «Скорая», женщину и труп увезли, приятелей Тагира упаковали, Алижор протянул руки, чтобы на них надели наручники.

— Ладно, иди в машину, — сказал Земцов. — Не убежишь. Явка с повинной.

В отделении Сергей и Слава оформили протокол, приобщили к делу снимки, дождались Масленникова с его заключением. А потом подошли к комнате, где был заперт Алижор. Посмотрели в глазок. Этот крупный, сильный человек корчился на полу. Хрипел, выдыхал то ли ругательства, то ли мольбы. Тяжелое зрелище. Слава вернулся к себе в кабинет, потом они вошли к Алижору, помогли ему встать. Слава протянул стакан с водкой.

— Выпей. Жизнь не кончилась. То есть она кончилась не для тебя и не для твоей жены. Что случилось, то случилось.

— Я убил его. Родную кровь. С этим нельзя жить.

— Можно, — уверенно сказал Сергей. — Ты не хотел никого убивать, ты спасал жену. Она тебе роднее, разве не так?

— Так.

— И хочешь, я тебе скажу одну интересную вещь. Со всем своим цинизмом. Тебе повезло. Совсем недавно ты бы сел за убийство по полной программе. А теперь Верховный суд принял постановление. У самозащиты и защиты близких нет ограничений. Понимаешь? Ты не убил, ты спасал ее. И вариантов у тебя было мало. Ты был один, их много.

А потом они сидели втроем, и следователи слушали горестный рассказ человека, который оторвался от родной страны, чтобы пропадать в другой. Который больше ни там, ни тут не нужен.

— Я под катком, — говорил Алижор. — Я не знал, что бывают такие люди. Им мало, что я готов таскать кирпичи на их стройках, рыть им канавы, чистить сортиры. Мне такие дела постоянно предлагают. Женщина просит убить ее мужа. Мать предлагает за деньги напасть на ее дочь, чтобы та не гуляла по ночам. Постоянно кто-то у кого-то хочет отобрать квартиры, машины, деньги. Никто никого не любит, не жалеет. И всем кажется, что я такой грязный и тупой чурка, который подходит для любого преступления. Я выживал. Я очень люблю Умалат. Мы ждали своего жилья, чтобы родить детей. Я спасался только мыслями, как будем жить семьей, за своими стенами спрячемся. А оказалось, что моя семья — это и есть самые страшные бандиты. Племянник из-за этих денег убивал какую-то женщину. Потом, как зверь, терзал мою Умалат. Брат меня предал. Как теперь жить?!

— Выход один, — сказал Сергей. — Продолжать спасать свою Умалат. Ты должен себя защищать теперь. Поищу тебе хорошего адвоката. Думай только о том, как ей будет одной тяжело. Когда она выйдет из больницы, отвезу ее на вашу квартиру. Старик, это тот случай, когда с паршивой овцы шерсти клок. Извини, с твоего брата. Квартира куплена не на эти, украденные деньги в рамках открытого дела. Дом будет опечатан, сделка аннулирована, деньги уже схвачены, вернем их владельцу, дом — прежнему хозяину. Дедушка найдет себе других покупателей. Договорились? Будешь бороться?

— Да. Спасибо.

В кабинете Слава и Сергей еще покурили, повздыхали.

— Оборвал он нам ниточку? — спросил Сергей.

— Не факт, — ответил Земцов. — Как считает Масленников, мертвые рассказывают охотнее, чем живые.

Глава 5 Отец Дмитрий

Это был очень грузный человек неопределенного возраста и экзотической внешности. Длинные, тусклые и жирные волосы обрамляли грубое, чувственное лицо с проницательными темными глазами и жадным ртом над длинной бородой. Волосы спускались до плеч солидного офисного костюма с белой рубашкой. На пальцах крупных рук сверкали дорогие перстни. А поверх черного пиджака на толстой золотой цепи висел большой крест.