Роль любимой женщины

— Отличное решение. Ты будешь при нужном деле. Я на самом деле тебе очень благодарен за то, что ты делаешь для этого ребенка.

— Не говори ерунды. Мне сказать Алене правду?

— Конечно. Когда вы поедете?

— Можем через три дня.

— Ну и с Богом. Масленников подготовится. Я надеюсь, что все у нас получится.

— А я на всякий случай ни на что не надеюсь. Я просто постараюсь дотерпеть до конца кошмара.

Алена, узнав о поездке Алексея в американскую клинику с изувеченным ребенком, и расстроилась, и растрогалась, и стала страстно желать удачи. Она попросила у Алексея телефон Марии, позвонила, узнала размеры девочки и мамы и занялась подготовкой их гардероба на разные ситуации. Дело настолько ее увлекло, что она наконец сумела оттеснить на второй план все свои терзания, воспоминания, догадки, свою вину перед всеми. Свою огромную вину перед Алексеем и вдруг охватившую душу тоску по Александру. Тоску-печаль, победившую даже страх перед любой опасностью. Если Александр — мститель, если он до сих пор не может смириться с ее потерей, если он не хочет, чтобы она жила возлюбленной другого мужчины, — может, пусть все будет как будет. Даже если этот сумасшедший и красивый человек отомстит только ей. Именно ей. Ведь все на то и похоже. То, что с ней сейчас происходит, говорит о том, что морально он давно ее победил. Но ему ее признания будет недостаточно. Он ведь из тех, кто выносит приговоры. Или ей, или себе. Или обоим. Так казалось Алене в ее потерянности и смятении. Ей было ясно одно: если Александр помнит ее, если имеет отношение к убийству Валентина, — сопротивление не имеет смысла. И она не хочет сопротивляться. Она тогда оставила его одного в аду, с обугленной душой, с испепеленным сердцем. А ведь он жив, раз не было другой информации. Раз он пришел в ее сны таким наваждением.

Они с Алексеем вновь, как раньше, проводили вместе дни и ночи. Эти оставшиеся до его отъезда дни и ночи. Они наполнили их такой концентрацией нежности, что сердца просто заходились в томительном отсчете времени, как перед долгим расставанием. Алексей понимал, что теперь уже никак не может отказаться от поездки. А так хотелось. Так хотелось не прерывать это возвращенное объятие, этот разговор тел и душ — без слов, без объяснений, без прошлого и будущего. Без преград. И только одно причиняло боль. Горячая нежность Алены, казалось, растопила ее страсть. Она не была такой пылкой и ненасытной, как раньше. Она просто тонула в их родстве и не хотела всплывать на поверхность. Где ветры, где взгляды, где, быть может, чья-то жестокая, чужая страсть пришла по ее душу.

После отъезда Алексея Алена потерянно бродила по квартире, много плакала, призывала свою предательницу — амнезию, жаждала просто отупения. Ей несколько раз звонил Масленников, она отвечала будничным голосом домохозяйки:

— У меня все нормально, Александр Васильевич. Сплю, ем, отдыхаю. И, пока Леши нет, стараюсь сделать какие-то домашние дела. Конечно, я вам позвоню, как только что-то еще вспомню. Другие люди из снов? Да, конечно. Мы попробуем. Но только не сейчас. Я очень устала. Вы меня, конечно, поймете.

На второй день, ближе к сумеркам, Алена выглянула в окно, увидела бледный осколок месяца на еще светлом небе — и заметалась. Ей стало опять физически страшно. Одиночество сковало руки и ноги, ослепило глаза. И тут раздался звонок в дверь. Она открыла, готовая ко всему. А это оказался Масленников. И Алена от облегчения просто упала ему на грудь. Так легко оказалось осуществить заговор против Алены. Ради нее самой.

Глава 7 Cinema Verite [2]

Он был жестоким, этот мужской заговор. Алексей ни за что бы на это не пошел, если бы знал, что тайный сеанс Алены с врачом будет записан на камеру режиссера без ее согласия. Одно дело — обмануть человека во имя его здоровья и спасения жизни, другое — ради кино. Так, наверное. Но здесь все слишком переплелось: интересы следствия, кино, разгадки, спрятанные в глубине тайны Алены. Здесь уже все зависели от одного результата.

Алена была почти осчастливлена приходом друга и помощника. Она собиралась посидеть с ним на кухне, выпить чаю, рассказать о поездке Алексея, о том, что произошло с девочкой Таней. Все так и было, как она хотела. В какой момент и почему она заговорила о том, что сейчас для нее было важнее всего на свете, — она сама не знала. Просто вдруг начала говорить — без сомнения, стыда, опасений. Она не скрывала ни одной детали, описывала все так четко, последовательно и ярко, что Масленникову казалось: он никогда не испытывал такого потрясения. Не слышал такой невероятной истории. У нее может быть только невероятное продолжение. И — да. Финалом может быть убийство. Потому что это история любви-гибели.

— Что вы думаете? — требовательно спрашивала Алена. — Он может быть убийцей? Он хочет моей смерти? Что-то грозит Алексею? И, главное, кто он? Александр Кивилиди — сумасшедший маньяк? Может, у него есть и другие жертвы?