Роль любимой женщины

Таня ела мороженое и фрукты. Алексей с Марией выпили вина. Он рассказывал смешные истории, какие так любили его дети. Таня сначала слушала серьезно, а потом вдруг рассмеялась. Беззаботно и легко. Как счастливый ребенок, который не знает о существовании зла и боли. И этот смех вдруг так согрел Алексея. Смыл его неприкаянность, сомнения, смягчил тоску по Алене. Он был в том месте, где нужен, делал то, что может. Что еще нужно доброму человеку для того, чтобы душа отдохнула, перестала ныть и томиться? А эта нежная истерзанная девочка и ее суровая мама, которая тоже начала оттаивать, — они становятся для него по-настоящему родными. По такой простой причине: у них, кроме него, нет никого на свете.

Развеселившаяся Таня вдруг посмотрела на соседний столик, неподалеку от них. На террасе было их всего два. Смешинки в Таниных глазах стали ярче, рот приоткрылся от веселого удивления. Алексей проследил за ее взглядом.

Да, компания за тем столиком была презабавная. Солидный дядечка, который сидел на большом расстоянии от стола и тянул руки к своим тарелкам и бокалам над большим животом. А по обе стороны от него — тщедушные существа явно женского пола, судя по лифчикам на аномально больших силиконовых вставках, которые с трудом держались на выступающих ребрах. Это были очень юные девушки, лет по восемнадцать. Алексей, как и Таня, в изумлении смотрел на два неподвижных, одинаковых лица. Нет, девушки не были близнецами. Один пластический хирург, наверное. Глаза, искусственно расширенные, смотрели прямо и без выражения, скулы торчали, как отточенные, но особенно выделялись на лицах рты. Огромные, как будто резиновые губы, похожие на вареники из кулинарных книг. Девушки озабоченно пытались ими управлять: приоткрывать с усилием, чтобы демонстрировать крупные зубные импланты, вливать осторожными глотками воду, вкладывать какие-то крошечные кусочки. Кусочки часто выпадали, потому что владелицы не чувствовали ничего. А за спинами колоритной компании стояли мрачные мужчины в шортах — бритые наголо, но с черными бородами. Одна девушка встала и картинно прошествовала к подоконнику террасы, чтобы полюбоваться видом. Она была в крошечном парео, которое комично торчало на ягодицах, таких же искусственных, как груди. Они жили какой-то своей жизнью мультяшных персонажей — эти ягодицы. Таня звонко рассмеялась, и в детской непосредственной манере объяснила, что ее рассмешила во внешности тети. За соседним столиком услышали.

И в тон детскому смеху раздался звон разбитой посуды. Вторая девица вскочила со своего места, бросила один бокал на пол, затем второй, хрустальный графин с соком. Из ее раздутого рта полились визгливые и грязные слова на русском языке. Алексей с ужасом услышал: «Мразь! Уродка! Кто пустил эту шваль?» Таня заплакала. Бородатые охранники сдали шаг по направлению к столику Алексея. Толстый папик подозвал менеджера, показал на Таню. Мария встала и потянула дочку к выходу. Девочка дрожала. Алексей решительно усадил спутниц на место.

— Успокойтесь, это недоразумение. Я сейчас все улажу. Мы уйдем отсюда только тогда, когда Таня сама захочет. Когда она опять улыбнется. Подождите.

Когда Мария и Таня опять сидели, Алексей подошел к соседнему столику. Одарил своей коронной обаятельной улыбкой и папика, и менеджера, что-то успокоительное произнес девицам, которые уже стояли и шипели вместе.

— Мне кажется, мы где-то встречались, — сказал он мужчине. — Я Алексей Кривицкий.

— Извините, не сразу узнал, Алексей Валентинович, — поднялся поводырь силиконовых девушек. — Армен Бугров, «Сибалюминий». У нас были с вами контакты.

— Да, конечно. Наверняка. Отдыхаете? Это ваши родственницы, знакомые? Симпатичные девушки. Возникла небольшая проблема. Моя племянница здесь лечится. Ей нельзя волноваться. Девушкам придется извиниться. Или вам всем покинуть этот ресторан. Это серьезно. Мы в Америке. Дискриминация, знаете ли. Не хотелось бы привлекать полицию. Но и оставить так не могу.

Девушки зашлись в истерике. Нечленораздельный лепет эскорта, который решил, что он стоит тех денег, которые ему платят. Бугров стал красным и покрылся крупными каплями пота. Это не то, что ему нужно. Скандал, огласка, информация, которая получит распространение.

— Мы уйдем, — поднялся он. — Давайте, девки, на выход. Потом поговорим.

Он отвел Алексея немного в сторону и проговорил:

— Они не будут извиняться. Это не обычные шлюхи. Дочери моих партнеров. Я могу как-то компенсировать?

— Достаточно, если вы просто уйдете.

Алексей повернулся, сделал шаг по направлению к своему столику и вдруг вернулся и спросил неожиданно для самого себя. Причем не шепотом, а довольно громко:

— Не могу сдержать любопытство, Армен. А как вы с ними общаетесь? Близко, я имею в виду. Ничего не мешает? Давно в таких случаях пытаюсь ответить себе на этот вопрос. Просто резиновые женщины из секс-шопа, кажется, удобнее, нет?

Повисла гробовая тишина. В которой вдруг раздался смех. Это рассмеялась Мария. Впервые за все время, что Алексей ее знает.