Роль «зрелой женщины»

— Убери на столе и в номере так, чтобы комар носу не подточил, — скомандовал отрывисто. — Я сбегаю за крепким чаем и лимонами, больше им ничего не нужно, пока не очухаются. Эту гадость вылей, куда следует, кастрюлю и кипятильник заверни в пакет, я выброшу по дороге.

Марианна выполняла приказания. Вскоре комната обрела прежний вид, даже цветы ее стояли в вазе, но резкий дух пожарища впитался в стены как самая прямая улика. Еще через полчаса горемыки сидели в креслах, со стоном держась за виски, бледные, вялые, как картофельные побеги, и пили крепкий чай с половинками лимонов в чашке. К рассвету молодые люди окончательно пришли в себя. Настя надела лучшее платье и подкрасилась, Магомед сбегал к себе переодеться и явился в черной рубашке, вельветовых черных брюках с поясом, украшенным наборной чеканкой. Под воротником появился красный платок. Сергей принес еды и фруктов. Мужчины вышли на балкон. Прекрасный город светился огнями, как драгоценная брошь на черном бархате.

— Ты из Махачкалы? — спросил Сергей.

— Из Хасавюрта, — ответил тот. — В пяти километрах от Чечни.

— Как там на границе? — тихо поинтересовался Сергей.

— По-разному, — уклончиво ответил тот.

— В апреле поеду в Грозный. Начинаем работы по восстановлению города.

— В Грозный? Не советую, — качнул головой Магомед. «Нэ совэтую», — прозвучало с его акцентом.

— Время собирать камни. Кто-то должен начинать. У меня две тысячи рабочих. Есть работа — работаем.

Дверь в комнату приоткрылась.

— Ребята, идите завтракать. Все готово.

Выставка продолжалась три дня. Сергей был с Марианной ежедневно. Его переговоры завершились, и он задерживался на целые сутки, чтобы быть с нею и лететь одним самолетом.

Вручение наград состоялось в последний день. Сидя с Сергеем в третьем ряду кресел, поставленных прямо в зале перед возвышением, где за длинным столом разместились устроители, Марианна от волнения скручивала в трубочку листок с расписанием церемонии, с немецкой точностью выверенной по минутам. Все они — и студенты, и приветливые хозяева — подружились между собой, обменялись адресами, чтобы писать и приезжать в гости. Награждение началось с почетных дипломов, потом третья премия, вторая.

Наконец …

— Марианна Волошина, Россия, Гран-При и первая премия, — объявил председатель, седой и суховатый мужчина с доброй улыбкой Ганса Христиана Андерсена.

Бросив мятую бумажку, Марианна, взволнованная, в новом зеленом платье, подбежала к столу. Ей вручили два диплома, ее и Академии, конверт с денежным чеком, и огромный «Альбом мирового искусства», тяжелый, как два кирпича. Председатель легонько обнял ее, а она, поблагодарив, вдруг расплакалась от избытка чувств. Заиграл скрипичный оркестр. Смущенная, она вернулась на место. И тут Сергей при всех нежно привлек ее и поцеловал в мокрые ресницы. В зале началась овация. Их окружили, затормошили, задарили сувенирами. Всем хотелось дотронуться до любви. Председатель не останавливал, стоял, с улыбкой сложив руки на груди — русская пара нечаянно сломала регламент, но как это украсило само торжество!

Вечером, после всех волнений, они ходили по магазинам. Марианна выбирала подарки на добрую половину своей премии. Ах, счастье!… В заключение она приценилась к рулону широкой ленты, вытканной золотым узором. Двенадцать метров. Ясное дело, золота в ней было ускользающе мало, но шитье смотрелось так нарядно, а нить этого качества так долго сохраняет благородный блеск, что можно спокойно отделывать занавеси и покрывала. Но в гостинице Настя, увидев эту ленту, милая веселая Настя аж затряслась вся, и с такой мольбой принялась просить уступить ей, что Марианна лишь руками развела.

— Ну, бери, коль так.

— Я ее Магомеду подарю, на память. А деньги я тебе вышлю, в первый же день, не сомневайся, только скажи, сколько? — восклицала она, мешая слова и слезы. — Пусть помнит обо мне, посмотрит и подумает обо мне, своей Насте из Самары.

В самолете Марианна и Сергей сидели рядом, сплетя руки. Сергей, когда она тихонько поведала ему о судьбе ленты, понимающе усмехнулся. А ей стало страшно. Любовное рабство Насти было очевидно, а давно ли она, Марианна, вышла на волю?

В Шереметьево Сергея встречали две машины сразу. Тут же в аэропорту он провел краткое совещание, отправил заместителя по делам, поговорил по мобильному с пятью-шестью помощниками и клиентами, прямо из машины послал по факсу копию какого-то договора, жестко сорвался на кого-то, что-то не исполнившего, извинился перед Марианной за резкость.

Она наблюдала. Таким она Сергея еще ни видела. В его «Мерседесе» они помчались сначала по широкой автостраде, потом по кольцевой, потом через лес к ее дому.

Первой шаги Марианны услышала Туся.

— Мрр, — произнесла она с удовольствием, спрыгивая со шкафа на стол, стул, пол и стремглав бросаясь к дверям.

— Тусенька, привет! Мамуля, ты где? — вошла Марианна в свой дом.

Они обнялись.

— Мамуля, это Сережа, мой друг.

— Очень приятно. Милости прошу отобедать с нами.