Роль «зрелой женщины»

А мой, поди, беленький. Интересно, у него есть родинка на одном местечке, как у всех мужчин Соколовых? Оля, Оля, «Ромашка». Два года глаз не сводила, а когда надо — молчит. И молится за него. Неспроста же его ни одна опасность не берет, как заговоренного. Значит, любит? Или уже нет? Это становилось невыносимым. Он чувствовал, что вот-вот сорвется, разнесет все в пух и прах, здоровенный, запутавшийся, никому не нужный, как картофельные очистки.

Все произошло неожиданно. В коротком ночном бою их обстреляли невидимые бандиты. Лишь пули трассировали в темноте. Ранили троих, Диму, как обычно, не зацепило, но крепко ударило по ноге крышкой от цистерны, сорвавшейся при взрыве гранаты. Она потому и не взорвалась сама, что была полна горючим под завязку, иначе некому и некуда было бы ставить ту крышку. После этого кое в чем кумекавший лейтенант исхлопотал ему отпуск.

После обожания первых дней между Марианной и Сергеем начались «расхолождения». Бывало, они не общались по два-три дня, занятые своими стремительными делами, и вдруг она спохватывалась: «Что такое?» - а цветы от него несли прямо в аудиторию. Бывало, его крутая разносная речь по мобильному телефону, за которую он уже не извинялся, разбивала всю нежность к нему, но приходила минута, он смотрел в ее глаза, и она забывала обо всем на свете. Родной мой! Как это непохоже на гиблую пропасть, из которой она восстала недавно! С Сергеем она шла на равных, мягко поддержанная сильным мужским вниманием. Ах, как непохоже! Колье с бриллиантами он застегнул на ее шейке в ложе Большого театра. Но после первого поцелуя словно забыл о том, что она красива, и будто присматривался: «Невеста? Да? Нет?»

Однажды в апреле его не было целых четыре дня. Она потерялась. Стояли жаркие, почти летние дни, но Марианну знобило, как в лихорадке. Ревнивые мысли, словно осы, жалили сердце.

— Марианна, — позвонил Сергей, как ни в чем не бывало. — Извини, я был в Турции на переговорах, не успел предупредить. Сейчас подъеду.

«У него всегда отговорки, — рассердилась она, но мир так и засиял радостью. — Попробуй-ка я такое сотворить».

И встретила его холодная, как лед.

— Что, что, виноват? — встревожился он. — Говори, что?

— Я хочу познакомиться с твоей секретаршей, — твердо сказала она.

Как громом пораженный, он смотрел ей в глаза.

— Ты с ума сошла!

Она молчала. Он покачал головой.

— Хорошо, поехали. Я и сам хотел пригласить тебя в офис.

Это был старинный двухэтажный особняк на Тверской-Ямской. Внизу сидела охрана, два молодца в камуфляжной форме.

— Невесту мою пропускать без звука, — представил ее Сергей.

Она прикусила губу. Когда это он решил? Ребята поздравили их. По белой лестнице, мимо мраморных полуобнаженных нимф с ветвями-светильниками в прекрасных руках они поднялись в светлые кабинеты второго этажа, пошли коридором сквозь раздвигающиеся прозрачные двери. В приемной, украшенной картинами, цветами и широким ковром на полу, за столом, уставленном телефонами и монитором, сидела молодая женщина-секретарь.

— С приездом, Сережа!

— Приветствую вас, Софья Ильинична. С моей невестой соединяйте в любое время. Договорились?

— Конечно, Сергей Иванович! Извините, Сергей Иванович! Примите мои поздравления, Сергей Иванович! Добро пожаловать, ….?

— Марианна.

— Очень приятно, Марианна.

Она улыбалась, но в глазах ее было холодно.

«Генеральный директор Плетнев Сергей Иванович», — было написано на медной табличке у двери.

— Входи, — Сергей пропустил ее.

В просторном кабинете в три уютных старинных окна всю середину занимал длинный дубовый стол человек на тридцать сразу; директорский стол располагался поперек дальнего торца. Здесь Марианну ждал сюрприз. Небольшая картина в узкой золоченой рамке, с подставкой как у зеркала, стояла слева от директорского места. На ней масляными красами была изображена девушка в зеленом платье, с косами, уложенными за ушами, видна была нежная щека и завиток волос на шее; девушка протягивала руку в окно, к цветущей ветке винограда. Цветы были мелкими и тоже зелеными.

— Я никогда не видела цветущего винограда, — качнула головой Марианна. — А ты, оказывается, художник? Знавала я одного художника, — будто во сне проговорила она.

Сергей напрягся, но она уже отвлеклась.

— Ты и маслом работаешь?

— Я архитектор, мы все немножко живописуем. Смотри, что нам предстоит возвести в Грозном, — он показал на макет.

— Как в Грозном?

— Очень просто. У нас договор на несколько лет.

— Там опасно, Сережа. Ты не представляешь, что там делается!

— Ничего.

Он прошелся по кабинету. Открыл дверцу книжного шкафа и вдруг шагнул в него.

— Иди-ка сюда.

Там оказался вход в небольшой спортзал. С потолка свисали гимнастические кольца и кожаная груша, лежали гантели, гири, боксерские перчатки, стояли два спортивных тренажера. В углу белела душевая кабина.

— Намотаешься по стройкам, жизни не рад, а заглянешь сюда — и снова как новенький. Здорово, правда?

Марианна с серьезностью посмотрела на него.

— Сережа… скажи … ты всегда решаешь все сам?

— Да. Привыкай.

Она помолчала. Он тоже.

— Когда ты летишь?

— Завтра в полдень.