Ролан Барт. Биография

Первый том «Истории сексуальности», «Воля к знанию», выходит в 1976 году, а «Фрагменты речи влюбленного» – в 1977 году. Фуко в своей книге производит важный переворот (власть становится не тем, что запрещает говорить, а тем, что, наоборот, принуждает к речи), который идет от Барта, прежде всего от «Сада, Фурье, Лойолы»: «Общественная цензура не там, где запрещают, но там, где принуждают говорить»[1046]. Барт, в свою очередь, проводит связь между двумя совпавшими по времени публикациями: в эпоху триумфа сексуального освобождения любовь стала для современных философов невостребованным товаром: «Не пришло ли время внести некоторые поправки? Фуко тоже этим занимается»[1047]. Однако Дидье Эрибон утверждает – есть свидетельства, что Фуко издевался над «Фрагментами речи влюбленного», которые счел глупыми и неприличными. Тем не менее после того, как Барт переходит в Коллеж де Франс, их прежняя дружба с Фуко частично восстанавливается, они регулярно вместе ужинают и работают. Например, они участвуют в семинаре по музыкальному анализу с Пьером Булезом, Жилем Делёзом и другими членами IRCAM в феврале 1978 года, постоянно видятся в Коллеже. В марте 1980 года Фуко несколько раз приезжает к Барту в больницу. Именно он произносит короткую теплую речь во время церемонии прощания в Коллеже в апреле 1980 года. Прежде чем сказать о той дружбе, которую Барт питал к администратору Алену Оро, представителям администрации и к своим коллегам, Фуко очень эмоционально говорит о своей собственной дружбе с ним:

Несколько лет назад я выступил перед вами с предложением принять его. Тогда оригинальность и важность его работы, окруженной ореолом признания и продолжавшейся на протяжении почти двадцати лет, позволили мне не апеллировать к дружбе, которую я к нему питаю. Мне не надо было о ней забывать, я мог от нее просто абстрагироваться. Его труды были перед вами. Сегодня остались только эти труды. Они еще скажут свое слово, другие заставят их говорить и сами будут говорить о них. Поэтому в этот день позвольте мне апеллировать только к дружбе. Дружбе, которую объединяет с ненавистной ей смертью одна общая черта – она тоже не болтлива[1048].

Фуко здесь практически слово за словом отвечает на тот оммаж, который Барт принес ему в своей «Лекции»:

Что же касается настоящего времени, то это Мишель Фуко, с которым меня связывают узы взаимного расположения, интеллектуальной солидарности и благодарности (да будет мне позволено пренебречь скромностью, повелевающей дружбе умалчивать о подобных чувствах), ибо именно он предложил Совету преподавателей создать эту кафедру и пригласить меня возглавить ее[1049].

Сегодня сближение этих выражений признательности выглядит трогательно: если не учитывать мелкие разногласия или отдаление, вызванное обстоятельствами, между двумя этими людьми сохранялась прочная связь, вошедшая в историю. Их имена близки не только потому, что они принадлежат к одному и тому же моменту в приключениях мысли, но и потому, что они вместе создавали этот момент, со взаимной признательностью и дружбой.

Два стиля