Ролевик: Рыцарь. Книга 1

Песий Лог. Двенадцать пятистенков, вольготно разместившихся посреди просторной вырубки, сообщали о том, что с замковых земель на вольные хлеба ушла сразу дюжина семей. А три венца новых жилищ, заложенных особняком – свидетельствовали о намечающихся в деревне свадьбах и отделяющихся на новые хозяйства дочерях. Огромная деревянная клеть в центре и вместительные односкатные срубы, прилепленные к домам – подтверждали верность рассуждений о том, что жить крестьянину без господ и сытнее, и вольготнее. Вот только – уйти из-под опеки ума хватило, а сами беречься еще не научились. Привычки нет. Поэтому и часовые не выставлены. Уверены, что от зверя добро псы уберегут, а лихому человеку в эту глухомань, вовек дороги не сыскать. Ведь и сами поселенцы обосновались тут только после того, как поняли, что сами окончательно заплутали в дебрях. Куда ж другим дорогу к выселку найти? А что до мертвяков, которые, якобы, с недавних пор стали появляться в Зелен-Логе, так кто их видел? Врут люди…

Крепок сон бортников-пчеловодов, ничто его не тревожит… Намаялись за день, устали… Да и спешить некуда. Утро в лесные дебри приходит с опозданием. Слишком трудно солнечным лучам пробиться сквозь сплетенье развесистых ветвей и гущу листьев. От того и петух кукарекает чуть позже, и куры не шебаршат на насесте, и скотина дремлет в стойле, задумчиво и неспешно пережевывая вчерашнюю траву. Даже всклокоченные страховидные псы, притомившись за ночь, тихо сопят каждый перед порогом своего хозяина.

Сладко спится крестьянам вдали от замка. Знают, что не вломится с рассветом на подворье староста и не погонит с ругательством на господский надел, не дав даже умыться и позавтракать. Здесь, все вокруг свое. И то, к чему не доберутся руки сегодня, можно сделать завтра. Или наоборот – взяться и переделать все сразу, пока держат ноги, и не падаешь от усталости, зато, на следующий день, волен отлеживаться в тени или развлекаться охотой-рыбалкой. Чувство свободы и понимание, что благополучие семьи, зависят исключительно от благословения Создателя и трудолюбия пьянит сильнее самого старого меда. Особенно тех, кому довелось вырасти на 'замковой' пище, а в лесу укрылись не так давно. Забывая, при этом, что даже самый могучий лесной житель – тур, и то, коль уж отбился от стада, должен постоянно быть настороже. В лесу, любая стая одиночку загрызть норовит. А голодных и жадных до чужого добра ртов везде полно, как и прочей напасти… Успокаивая себя, что коль и случится, по воле Создателя, беда – в клетях и погребах найдется чем оплатить не только жизнь, но и свободу.

Хорошо прячет обжитую поляну густая чаща от человеческих глаз, но все ж не так надежно, как хотелось бы поселенцам. Не так, как люди сами себя в этом убеждают. Нашлись недобрые, но – зоркие глаза. Высмотрели, отыскали и здесь…

За черными неохватными стволами, мокрых от росы дубов, уже притаились беспощадные хохлатые воины. Целая ватага, четыре дюжины. Острые сабли обнажены, стрелы наложены на тетиву. Замерли степняки – ждут сигнала. Перемигиваются друг с другом, скалят зубы в волчьей улыбке, предвкушая легкую и славную добычу.

Песий Лог – не первый и не последний хутор, что не сумел спрятаться от обученных в степи следопытов. И совсем скоро придется поселенцам заплатить за свободу самую дорогую цену. Потому что атаман Угрюм решил взять с них больше, нежели обычный откуп.

Подъесаул Медведь, хоть и понимал резон атамана, все ж не вполне одобрял такую непомерную жестокость. Считая, как и многие другие харцызы, что совершенно незачем убивать курицу, дающую и яйца, и цыплят? Причем – каждый год, а то и дважды… Но, мог понять и тех, чье сердце зачерствело, глядя, как гибнут товарищи. В то время, когда Зелен-Лог по-прежнему жиреет, почивая в мире и неге, пока Кара-Кермен закрывает своим телом дорогу нежити.

Давно уже нет единомыслия в Вольной степи. Некоторые атаманы договорились до того, что надо предложили отойти в сторонку и пропустить нежить в королевство. К счастью, до подобного позора никогда не дойдет, потому что безмозглое воинство оживших мертвецов движется на живой дух, и уступить ему дорогу не удастся. Мертвяки не выберутся из степи до тех пор, пока там будет оставаться хоть один живой харцыз. Но, те же 'герои', зазывают не жалеть подданных Беляны, и при каждом нападении вырезать в пень всех жителей захваченных селений. Мол, чтоб те тоже почувствовали… Вот только что именно должны почувствовать обычные крестьяне, в особенности – дети, Медведю было не совсем понятно. Девки, скот – это правильно. Харцызу надо что-то есть, у чьего-то мягкого боку после боя погреться… Но зачем же убивать тех, кто вырастит новый скот, и детишек – из которых через пару лет могли вырасти новые работники или красавицы? Этого подъесаул не одобрял.