Роли леди Рейвен. Книга вторая

— К черту расследование, Эрилин! Ты не пойдешь шататься по кишащим преступниками кварталам и задавать опасные вопросы людям, которые только за вопросы могут перерезать тебе горло!

— Со мной будет господин Стивенсон.

— Да хоть рота солдат! Нет.

Я сжала в кулаках ткань юбки, безжалостно, уродливо сминая гладкий атлас.

— Будь это не я, а любой другой криминалист, ты бы возражал?

— Эри, — Кьер устало потер лоб. — Не начинай…

Я стиснула челюсти и повторила, глядя ему в глаза:

— Если бы это был любой другой криминалист, ты бы возражал? Отвечай.

Ответный взгляд оказался таким же прямым, как и ответ.

— Нет, я бы не возражал.

— Тогда почему? Потому что я женщина?

— Да, Эри, потому что ты женщина, дьявол тебя раздери! — Кьер подскочил, зло швырнув на стол салфетку. — И пора бы тебе уже и самой это уяснить! Прекращайте страдать ерундой с Трейтом, расскажи ему все, и пусть хоть весь отдел криминалистики марширует туда с фанфарами и барабанами, но ты остаешься в департаменте, ясно?!

Я почувствовала, как к горлу подступает ком бесконтрольной ярости.

— Страдать ерундой? — прошипела я. — Страдать ерундой, говоришь? Да ты имеешь хоть малейшее представление о том, какие усилия мне приходится прилагать каждый день на протяжении уже восьми лет, чтобы с моим мнением считались? Да что я спрашиваю, откуда об этом знать его светлости?

Яд сочился из моих слов, я шипела, как кошка, которой наступили на хвост, но ничего не могла с собой поделать.

— Я была лучшей на факультете, но мне приходилось доказывать это снова, и снова, и снова каждый год одним и тем же преподавателям, и меня не вышвырнули только потому, что я была лучшей. Оступись я, ошибись я хоть немного, от меня бы с радостью избавились. Я могла сдать экзамен, только если я знала материал не до малейшей точки — а до малейшей кляксы на полях учебника. Я выиграла ваш идиотский конкурс среди всех кандидатов, я получила место. Что в связи с этим предпринял твой распрекрасный Трейт? Он сделал все, абсолютно все, что было в его силах, чтобы заставить меня уйти. Я уже давно не считаю оскорбления, я закрываю глаза на то, что все мной сказанное по умолчанию воспринимается как глупость. Я просто работаю, работаю изо всех сил, чтобы доказать, что я — не хуже.

У меня перехватило горло, я замерла на мгновение, Кьер открыл рот, чтобы что-то сказать, но я жестом его остановила.

— Нет, я еще не закончила. Знаешь, что будет, если я, как ты изящно выразился, прекращу «страдать ерундой»? Помнишь, что было в первый раз, когда я принесла Трейту свою идею, или уже забыл? Меня просто отодвинут в сторону, Живодера найдет кто-то другой, Трейт лишний раз убедится в собственной правоте и женской профнепригодности, и все закончится тем, что однажды я не выдержу и уйду, хлопнув дверью. Но тебе ведь до этого нет никакого дела, верно? Ты, как и все, убежден, что я занимаю не то место, которое мне предназначено. В самом деле! Зачем мне снова и снова пытаться что-то кому-то доказать, когда у меня на выбор есть куда более привлекательный путь? А какие карьерные перспективы — герцогская содержанка, звучит! Главное, стребовать драгоценностей побольше, пока не надоела, чтобы хватило потом на безбедное существование, а то придется другого нанимателя искать. А это дело хлопотное, конкуренция на рынке труда, знаешь ли, дамам моего преклонного возраста тяжело пробиться.

— Хватит! — Кьер ударил ладонями по столу так, что серебро подпрыгнуло, а хрусталь скорбно звякнул. Один из бокалов опрокинулся, и темно-бордовая лужа украсила скатерть кровавым пятном. — Прекрати.

Он нависал надо мной, по-прежнему сидящей, темной глыбой, и ноздри красивого, аристократического, породистого носа раздувались, и бездонные глаза полыхали яростью, но сейчас она не трогала и не пугала, как тогда в библиотеке, потому что я чувствовала за собой правоту, и эту правоту я готова была отстаивать до последнего.

— Я не идиотка, Кьер, — проговорила я, глядя ему в глаза. — Хотя, видит бог, многим бы жилось проще, если бы я ею была. И я прекрасно понимаю все риски, которые сопровождают поход в подобное место. Но я должна туда пойти, и я пойду.

— Эрилин! Черт побери, я запрещаю тебе даже думать об этом! — снова взвился герцог. — Давай…

— Запрещаешь? — повторила я. Слово эхом отозвалось в разом опустевшей голове и с грохотом скатилось куда-то вниз, сорвав по дороге все предохранители. Я встала, рывком, так, что стул едва не упал. — И по какому праву ты мне что-либо запрещаешь? Ты мне отец? Муж?..

Голос, дрогнув, сорвался. Я на мгновение забыла, как дышать. И если бы Кьер сейчас сказал что-то в духе «я герцог и твой начальник», то я бы, ей-богу, его ударила. По крайней мере, попыталась бы. Но он молчал.

Секунда. Другая. Третья…

Я повернулась к нему спиной и зашагала прочь, и стук моих каблуков в полной тишине столовой звучал до дрожи зловеще.