Роман без «Алкоголя»

Я стал чрезвычайно опытен и хитёр. Покупать сразу четыре рюкзака разнокалиберной «синьки» в теперешние, словно жутко сошедшие с провидческих страниц Джорджа Оруэлла, «временищи» было бы крайне безответственным. Ошалевшие от выдуманной заразы и тотального надзора граждане могут и спонтанно озвереть, завидев такое спиртовое изобилие в руках какого-то жалкого, явно не трудящегося на фабрике и рыночной палатке, тощего интеллигентика-волосатика: «А, сука! Откуда это у него столько бабок и на такое буржуйское бухло?! Надо, б…я, падлу тряхнуть, проверить, обшмонать, отп…здить и сдать, куда полагается!!! Развелось, понимаешь, дармоедов-блоггеров! Снимает, понимаешь, сучонок, всё подряд, потом приличных трудящихся выкладывает, деньги гребёт электрическим совком и квасит, пидарасина, в полный рост!!!!». Думаю, что и не слишком-то я и преувеличил в «простодушных» реакциях «корневого народа».

Короче, закупаюсь я сугубо осторожно, понемножечку-потихонечку уже целую бесконечную неделю. Испанская вкусняшка Rioja, итальянская «коронка» Sanjiovese, наши массандровские сладенькие «портвешки», армянские самохвальные «коняшки» о пяти звёздочек, ну и прочие «по мелочи опохмелочки», вроде столовых коробочек Don Garcia. Их уже так немало, моих разнокалиберных утешителей, что уставшая от одиночества душа уже сейчас, до Вселенского Праздничка так и пытается выпрыгнуть к весенним, душистым, как свежая зелёная травка, небесам.

Сегодня педантично запланировал последний заход за «майским горючим – ещё элегантный пузанчик коньячку «Авшар» и парочку «чего-либо на ход ноги», на что падут «графские лучистые глазоньки». Немедленно примечаю двух мрачновато-затравленных азиатских гостей, что уж намного более «карэнный масскичи», чем ваш недоделанный дворянский отпрыск. Один на грязноватой кассе, второй мается осёдланным ишачком в полупустом торговом зале. Оба крайне не уверены в национальной принадлежности друг друга, а посему «по-родственному челомкаться» не спешат. А так бы страстно желалось услышать знакомый аромат и журчание далёкой речи из дома, где мама. Да, как-то не срослось. С явным сожалением проводив друг друга какими-то обиженными щенячьими глазами, восточные граждане так и не сказали друг другу ничего «очень родного». Не решились прощупать национальную почву простым, да вербальным «ты откуда, брат?»

Другое дело, когда я вполглаза засёк очень похожий случай в «зашкваренном злою заразою» метро. Чуть наискосок, напротив друг друга сиживали два очень похожих на «магазинных», не слишком «мытых» субъекта из Средней Азии. Тот, что был к несчастью прижат к моему плечу, изматывающее обдавал меня «сказочным флёром» никогда не чищенных зубов и дивными ароматами неделю как «уставшего от физических трудов мужчины» без перемены рубашек. Второй же «наискосок и напротив» явно не мог понять, куда со страшной космической скоростью несёт его странный московский поезд. Он поминутно вскакивал и зачем-то абсолютно непонимающе всматривался в «зашифрованную» схему метрополитена, беззвучно шевели губами и вновь обречённо падал на насиженное местечко. И тут, наконец-то восточная его судьба-удача богато одарила его – не отдавая себе отчёт в спонтанно происходящем, он отчаянно запричитал что-то вполголоса на жарком языке праотцов.

Мой изнурительный сосед, заслышав интонирование родной речи, моментально заголосил от счастья, истово вскочил и немедленно подлетел к «раскрывшемуся сородичу»! Сколько же было «налопотано» азиатских слов за эти ничтожные мгновения, что я ещё находился в душном вагончике – европейскому ничтожному человечку не перечесть. Крепко обнявшись, словно разлучённые когда-то братья-погодки, они с пулемётной скоростью, и не делая ни малейших пауз, даже чтобы перехватить горячее дыхание, оглушающе громко бубнили нечто сакральное о многочисленной родне, о замечательной хлебной работе, что обязательно их ожидает, о прекрасных съёмных квартирах на моей любимице – станции «Динамо» и прочих самых важных во Вселенной вещах. Я же, признаться, тоже был безмерно счастлив – сдёрнувший с соседнего места азиатский мужчина наконец-то нежданно-негаданно лишил меня «радости наслаждаться различными иноземными миазмами».

Я восторженно выскочил на родной моей станции, предвкушая финальную закупку «русской эйфории», ловко обогнул ещё двух близнецов-азиаточек, что так же, как и «вагонные», шокирующе без перерывов лепетали своё бесконечное, замешанное «балы-бала, «женская консультация», балы-бала, «Билла магазин», и, опытный и хитрый, залихватски цапнул последний армянский пузанчик коньячку, да пару «утренних, бодрящих» Донов Гарсия! И плевать мне теперь на новые опасные и унизительные «временищи», на «стращателя» Джорджа Оруэлла с его доставшим «Тыща девятьсот восемьдесят четвёртым» – уставшая от одиночества душа сегодня обязательно впрыгнет к весенним, душистым, как свежая зелёная травка, небесам!

Закрыта моя нелюбимая и возлюбленная Горбушка. На веки вечные?