Роман без «Алкоголя»

Итак, вот этими самыми, мягко говоря, не по сезону, перчаточками я скорёхонько забрасываю в тележку то, чем буду осторожно и строго регламентировано питаться ближайшую, скажем, неделю – свёкла в упаковках, репчатый лук прямо так, ряженка в «тетрапаках», водичка в полторашках, короче, прочее «и так далее». И, конечно же, появляется Вечная Престарелая Тётка, что моментально начинает шнырять то передо мною, то с обоих флангов, то преподленько с незащищённого тыла. И маниакально кидать в свою кошёлку абсолютно всё, что я только что счастливо сцапал. Она неприятно юрка, слегка скособочена, с постоянным маниакальным оглядом. Да! Обязательным образом от неё исходит старческий запах… смерти. Да-да, чего зря таить греха – это он, именно этот зловещий, пугающий душок.

Я с отвращением перебегаю от неё в другие, ненужные мне ряды, делаю нелогичные, неожиданные крюки и финты, но эта безумная, вонькая мегера настигает меня повсюду.

И вдруг она внезапно останавливается. Нет. Просто каменеет и цепенеет. Медленно снимает поганенькую, видавшую виды масочку. Появляется её сморщенная, какая-то закопчённая личина. Нос подозрительно начинает вертеться. И! Она оглушительно чихает. Во все стороны. Не закрываясь ладонью.

Ну ладно, почти что неразумные нерусские люди, что заполонили нашу изувеченную Россию. Что с них взять – сельские горные жители, пусть будет так. Как чихала мне чуть не в изумлённые глаза смуглявая шустрая азиаточка, заставляя меня тут же напяливать беспечно забытый карантинный намордник и спешно ретироваться на второй этаж. Или такой же чернявый, тощий, вполне ещё моложавый «восточный элемент», что обрушил на мою, почти обрадованную свободой «безмасочную» душу такой шквал растреснутого кашля с удушливым чихом прямо на свежем «марьинском» воздухе. Бог с ними, они, возможно, и вправду не понимают, что творят – воспитание, знаете ли, «своеобразное».

Но ты-то старая ведьма, ты же явно воспитывалась в нашей советской школе, где ещё учили говорить «спасибо» и мыть руки после уборной! Ты что, совсем тупая? Стащить с себя защитную антивирусную марлю, чтобы сподручнее было чихать!!!!

Ну вот когда ещё я решусь несколько нервно, но в общем, скорее расслабленно, подкатить к пролетарскому нашему магазинчику, дабы пополнить нехитрые «продзапасы комендантского часа»? После сих «трагических» эпизодов, полагаю, не ранее, чем через пару «ентих самых «факин» карантинных» деньков…

Ты как, мадам?

И снова я, плотоядно облизываясь, потащился на упыриху-Горбушку, массово скупать пластмассовые коробочки с цветными картиночками. Новьё. Музямба. На последние «гробовые» бабуленции. А что вы хотите, «граждане, делающие «благородное «фи» – полные дискографии недоступных, казалось бы, уж навеки «Funkadelic», да «Parliament»!!!! Это вам не фунт турецкого изюму. И не фунт дурного лиха. И даже не фунт стерлингов. Это вам гениальный бармалей Джордж Клинтон со своим бродячим выводком музыкантов-собутыльников и бэк-вокалисток «группиз».

Одним словом, бью мохнатой лапкой в остервенении, как голодный котяра, припавший к блюдцу с молочком. Из вагона в вагончик, с двумя нудными пересадками, топ-топ. И вот, по возможности легко выпархивая из очередной электронной дверцы подземного транспорта, ошалело наблюдаю следующую «человеческую коллизию».

Некий, так скажем, «не очень русский» человек с иссиня-колкой щетиной и характерным горным акцентом пытается эдак «нестандартно», но и «по-простому», да нехитро познакомиться с молодой, явно славянской женщиной, очень элегантно одетой и демонстративно неприступной. И что же, по-вашему, он куртуазно говорит? Не-ет, не гадайте, я бы сам не додумался на вашем месте до подобной галантерейности. Забегая перед её неприязненными очами и неприлично учащённо дыша в её фарфоровое лицо, с неповторимым прононсом абрека он торопливо и нахально лопочет: «Мадам, ты как, мадам?».

Бедная «мадам», я думаю, после сего «благородного» приступа на дамское сердце просто «никак». И вроде не улыбнуться нельзя, ну хотя бы вскользь. И модную девушку крайне жалко – ну вот за что ей терпеть подобную наглую деревенщину «с Юга»?

Что делать, я продолжаю свой бесконечный путь меломана. И всё же краем любопытного писательского глаза я вижу, как «чрезвычайно стильная дамочка» не выдерживает «джигитской» дерзости, нервно разворачивается к щетинистому прилипале и проявляет «слабоволие» – что-то весьма экспрессивно высказывает «горному орлу», конвульсивно тряся маленькими кулачками в тонких перчатках. Орёл же, в свою очередь, проявляет «слабовоние» (разумеется, мой авторский, эксклюзивный термин) – встревоженно, пожалуй, испуганно и даже трусливо ретируясь восвояси, не хлебавши, как говорится, солоно.

Ну что же, уже как-то легче лететь к заботливо приготовленным, в ровных, словно банковских стопочках, жемчужинам негритянского фанка. И я даже сладострастно предвкушаю, как я гаерски подмигну чернокожей милашке Бетти Дэвис с обложки её чумового дебютника и «нахально до обольстительности» протяну: «Мадам, ты как, мадам?».