Роман без героя

– Милая, в общем-то, кукла. Этакий Кен с фигурой терминатора. Только, профессор… – Маша сделала шаг назад и оценивающе окинула фигуру «Вовы №2», – умоляю: сделайте ему человеческое лицо, пожалуйста. Лицо нормального мужчины.

Она с опаской взглянула на палец, который так запросто разогнул профессор и погрозила манекену своим розовым пальчиком.

– Кощей! Особенно загорающиеся глаза…Как с книжной картинки из моего детства.

Игорь Васильевич, уже приготовивший инструмент для демонтажа головы с искусственного человеческого тела, спросил, включая в сеть портативный лазер.

– Красавчика сделать?

Мария покачала головой.

– Зачем красавчика? Просто настоящего мужчину. С лицом, ну, как у моего Володи, к примеру.

Волохову явно понравилась, что без пяти минут невестка сказала «как у моего Володи». «Если это не женское лицемерие, – подумал профессор, – значит, это любовь».

– Бу сделано! – неожиданно для себя ответил Игорь Васильевич, копируя интонацией Сашу Чуркина. Он шутливо козырнул девушке, как это делают солдаты в несмешных военных комедиях, и добавил:

– Два Володи в хозяйстве не помешают… Не так ли, душа моя?

Мария рассмеялась:

– Мой отец в таких случая всегда говорил: «Запас свой карман не оттягивает».

Старик приподнял шляпу, которую так и не снял в квартире, задумчиво поскрёб длинным худым пальцем жидкую шевелюру.

– М-да… – протянул он. – Бергман бы сказал в таком случае, что неэтично проводить научный эксперимент с точной копией близкого родственника…

Мария тут же замахала руками:

– Что вы, что вы, профессор!.. Это всё предрассудки старых формалистов и, как их там в Библии называют?.. фарисеев.

Девушка сделала паузу и заглянула в глаза отцу человека, которого она полюбила всей душой.

– Ведь ваш эксперимент – добрый? – тихо спросила она.

– Гуманный, во всяком случае, – ответил Игорь Васильевич. И добавил так же тихо:

– Очень надеюсь, душа моя, что он не прибавит мировой скорби…

– Вот и ладушки! – захлопала в ладоши Маша. – Значит, этический вопрос мы решили.

Мария, уже подпортившая свой лексикон расхожими журналистскими штампами, заключила своё импровизированное интервью с тестем:

– Остаётся получить разрешение у оригинала этого Кена, и вперёд, к новым научным вершинам!.. Я всегда была уверена, что российские геронтологи ещё утрут нос своим американским и западно-европейским коллегам в деле продления жизни человека…

Профессор, слушая эту высокопарную тираду, всё больше округлял глаза, карикатурно изображая крайнюю степень мимического восхищения.

– Мария, – не удержался и перебил девушку Волохов, – никогда не говори красиво. Этому ещё Базаров учил.

– Базаров? – спросила Маша. – Какой Базаров? Это с канала НТВ?

Профессор театрально снял шляпу, что называется, «обнажил голову» и воскликнул, надев теперь на лицо печальную маску трагика:

– Передо мной типичная жертва российской образовательной реформы. Господа, снимите, шляпы. И почтите её минутой молчания…

И тут же, будто переменив роль на сцене, с лёгкой, родственной, укоризной:

– Тургенева читала, голубушка?

– А-а, – протянула Мария. – Это из «Записок охотника».

Морщинки вокруг глаз старика стянулись в пучки, он вздохнул, водружая свой неизменный головной убор на законное и давно привычное для всех место. (Бергман как-то сказал Волохову в ресторане, что в русском языке есть такое присловье – два сапога пара, в научном мире давно знают, что две шляпы – пара; это, мол, шляпы актёра Боярского и профессора Волохова).

Услышав про «Записки охотника», профессор грустно улыбнулся:

– А уж не из записок ли сумасшедшего, госпожа писательница?

Он покачал головой.

– Сударыня, если подводит средняя школа и журфак, то их пробелы нужно устранять доморощенными, кустарными, так сказать, методами.

Он дружелюбно подмигнул девушке, явно провалившей экспресс-экзамен и смущённо опустившей глаза.

– Дело поправимое, голубушка.

И Волохов, растягивая слово по слогам, продиктовал «писательнице», как профессор назвал девушку, один из «кустарных методов»:

– Са-мо-об-ра-зо-ва-ние. У нас с тобой, надеюсь, ещё будет время, чтобы вывести и без химчистки эти досадные белые пятна в твоей творческой биографии.

В кармане Игоря Васильевича заверещал мобильный телефон. Он взглянул на отображение номера, включил кнопку горомкой связи и хмыкнул:

– Ну вот, на ловца и зверь бежит… Да, Владимир, слушаю тебя…

– Я за рулём, – хрипло и отрывисто послышалось из телефонного динамика, – я преследую его… Он на «Порше», но я не я, если не возьму американца!..

– Володя! Сынок! – закричал в трубку отец, медленно опускаясь на стул. – Кого ты преследуешь? Какого американца?

– Это он! – после паузы послышался хриплый голос Владимира. – Серый посланник. Я его у нашего отделения засёк. Сомнений нет, пап. Это – он! – И только треск эфира и какие-то посторонние шумы.

– Сынок! Володька! – рыкнул в трубку испуганный отец. – Сейчас же прекрати погоню! Ты меня слышишь? Алло!.. Прекрати немедленно. Слышишь?!. Это может всё очень плохо кончиться!

Но Владимир уже сбросил вызов, из динамика слышались только короткие гудки, которые старик воспринимал, как «sos», зов о помощи.