Роман без героя

Больничный морг находился в отдельно стоявшем жёлтом доме, у глухого железного забора, выкрашенного в ядовито-зелёный цвет. Ашота Посрамяна, армянина неопределённого возраста, руководивший заморозкой и выдачей родственникам людских тел, отработавших и отслуживших свой гарантийный срок (или вышедших из строя ещё до окончания гарантии), Альберт Иванович про себя называл Цербером. В глаза – «дорогой Ашот».

– Дорогой Ашот, – сказал Альберт Иванович, пожимая чернявому крепышу руку, пропахшую формалином и армянским коньяком. – Тут у тебя наш неопознанный жмурик лежит. Ну, тот, что с «Порше»…

– Ну, лежит, – кивнул Цербер чёрной гривой.

– Опознали его. Сен Жермен это… Граф такой был, бессмертием своим прославился.

– Бессмертием прославиться нельзя, – серьёзно ответил Цербер.

– Это почему же? – не принял возражения реаниматор.

– Бессмертных не бывает, – грубо сказал Ашот. – Бывают безвестные.

– Это атташе одного малюсенького посольства, страну сразу так и не запомнишь…

– Мне без разницы, – перебил Цербер. – Номер?

– Номер, – Альберт Иванович заглянул в электронную записную книжку. – Номер сто пятнадцать дробь тринадцать.

– Другое дело.

Цербер быстренько подошёл к многоэтажному стеллажу, откуда на реаниматора повеяло ледяным холодом, и выдвинул нужный ящик.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – трижды прокричал испуганный Цербер.

– Что случилось? – спросил реаниматолог и, взглянув на выдвинутую Ашотом ячейку, обомлел: вместо привычного замороженного трупа на металлической доске лежала большая чёрная собака. Шерсть её покрылась инеем, жёлтые глаза с красными вкраплениями были приоткрыты. Казалось, что она с потаённой угрозой смотрела на потревоживших её вечный сон.

– Бляха муха!.. – воскликнул врач. – Действительно, чертовщина какая-то!

– Это студенты, сволочи, подшутили, – отходя от ужаса, пролепетал Цербер белыми губами. – Они вчера тут трупаки резали, всё в кулачки смеялись… А девки визжали. Попугать, блин, решили своих баб.

– Сволочи, – согласился Альберт Иванович с Посрамяном. – Только через час из посольства приедут своего Сен Жермена опознавать. Что предъявим, дорогой Ашот?

– Чёрного пса… – почесал гриву крючковатым пальцем Цербер.

– Тут же и вылетишь с работы.

– Чёрт, пронблема… – произнося слово «проблема» через «Н», протянул заведующий моргом.

– Что делать?

– Запаяем пса в цинк! – вдруг осенило «дорогого Ашота». – Он же в автокатастрофе коньки отбросил, этот Сен Жермен? Ну вот, обычная практика, когда изуродованные тела хоронят в цинковых гробах.

– Конгениально, Цербер! – забыв, что может схлопотать за жестокую кличку, воскликнул врач. – Только объясняться с представителем посольства сам будешь.

– А что делать, скажи, дорогой?

– Делать, ты прав, больше нечего… – вздохнул Альберт Иванович.

Через три часа, оформив всю необходимую в таких случаях бюрократию, представители посольства увезли цинковый гроб в своё посольство. Третий секретарь посольства Антигуа и Барбуду, погладив холодный серый металл, сказал в мемориальном зальчике морга при коротенькой, но запомнившейся Посрамяну и всем остальным официальным и партикулярным лицам, присутствовавшим на церемонии прощания:

– На главном острове Малой Аномальной дуги мы похороним тебя, незабвенный друг, с такими торжественными почестями, что и королям Антигуа и Барбуду не снились! Ты вечно будешь в сердцах наших, незабвенный Жермен Сен!

С этими словами посольский секретарь отмусолил Ашоту Посрамяну три стодолларовые бумажки, хотел дать и четвёртую купюру, но, выдавив из себя слово «кризис», зажал её в своём потном кулаке.

– Мы тоже его помянем… Несмотря на мировой кризис, дорогой. Так сказать, соответственно проплаченному пожертвованию… – разочарованно выдохнул заведующий больничным моргом.

С этими словами главный хранитель замороженных тел молниеносным движением сунул валюту в карман халата. Его помощники, ревниво следившие за руками своего начальника, которым мог бы позавидовать любой иллюзионист мира, так и не смогли на вскидку определить: три там было зажато бумажки или четыре? Но не очень переживали по этому поводу – наперёд знали, что «дорогой Ашот» и на этот экстраординарный, прямо скажем – аномальный случай, впервые зафиксированный работниками морга в образцово-показательном лечебном учреждении столицы, значительно занизит сумму, полученную им лично.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Факты из будущей жизни Новомосковской и других аномальных зон