Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

— Идем, идем. — У валенка оторвалась подметка, и Володя пришивал ее куском проволоки. — Вот и готово.

— Завтра на крейсер пойдете, с агитвыступлением, — сказала Зоя. — А сегодня отправляйтесь на Геслеровский, надо там подвалы и чердаки обследовать. Говорят, где-то там ребятишки обитают.

— Зоя, надо найти Шурку Боброва. Он хотел уйти сам и увести своих через Ладогу. А может, не ушел.

— Хорошо. Ищите Боброва и его компанию.

Райком просыпался. Звякал сосок умывальника, хлопала дверь, под окном слышался стук топора. Из соседней комнаты доносились тоненькие и печальные, как вскрики больных птиц, голоса детей: будили тех, кого «насобирали» в предыдущие три-четыре дня. Двое девушек-дежурных готовили завтрак — жидкую мучную болтушку. К печке робко подходили «найденыши», мальчики и девочки, и, несмело оглядываясь, жались к теплу, с голодным нетерпением следили, как булькает в кастрюле болтушка.

Сытный рынок жил все той же нервной, тревожной жизнью. Кто-то оставлял тут свои последние ценности, кто-то уносил эти ценности.

— А вот кипяток, по рублевке глоток! — послышалось из толпы.

— Это из Шуркиных ребят. — Володя двинулся через плотную толпу. — Нина, не отставай. Вот он. Кукиш!

Кукиш повернулся на оклик. Маленькое его лицо действительно чем-то напоминало кукиш. Слезящиеся глаза испуганно бегали по лицу Володи и Нины, мальчишка будто ожидал какого-то подвоха. Потом узнал Володю, несмело улыбнулся.

— Привет, ты нам и нужен, — торопливо заговорил он, — Шурка мне сказал: иди и отыщи Волка, а где тебя разыскать?

— Что случилось? — Володя окинул взглядом мальчишку. Его валенки и пальто были покрыты сосульками, видно, когда наливал воду, пролил и на себя. Сосульки намерзли и на шапке.

— Бедствуем мы… загибаемся.

— Налей-ка горячей водички.

— Да едва тепленькая вода-то, — ответил Кукиш. — Дров мало, чуть подогрею, — и бегу на рынок. Вот один гад и вылил мне воду на голову! Двое загнулись у нас. А Шурка и еще пятеро — в подвале.

— У тебя не нос — сосулька, — сказала Нина. — Отморозил?

— Закрывай торговлю, Кукиш, — потянул Володя за рукав мальчишку.

В свете холодного солнца развалины Стеклянного театра выглядели еще страшнее. Кукиш брел впереди них по глубокой тропке, лед и сосульки, намерзшие на валенки и пальто, звенели, как стеклянные… Вот и лаз. Едкий запах дыма. Несколько черных фигурок возле печки.

— Растопите печь как следует, — сказал Володя.

— Дров осталось совсем мало…

— Топи, не понадобится больше. Грей воду. Нина, иди сюда. — Володя и Нина шли от койки к койке. Поднимали одного за другим мальчишек.

— Вовка, — послышалось из угла. — Пришел?

Опухший, волосы встрепанные, Шурка сидел на койке, разглядывал свои пальцы. Он кивнул Нине, и его лохматая тень шевельнулась на стене.

— Вовремя вы пришли. Конец нашей компании. — И с надеждой спросил: — Заберете нас?

— Володя, иди сюда, — позвала Нина.

В углу были сдвинуты вместе две железные койки. И на них девочка, укрытая с головой.

— Опоздали, — сказал Володя.

— Подожди.

Нина вынула из кармана круглое зеркальце и поднесла к ее губам. И вдруг Володя увидел, что стекло зеркальца слегка потускнело: жива. Нина начала растирать холодные щеки девчушки, затормошила ее, приподняла. Синеватые веки дрогнули, и глаза открылись.

— Жива, — обрадовалась Нина. — Ух ты, соня.

— Не Соня я… я Тоня… — чуть слышно послышалось в ответ.

Девочка часто-часто моргала. У нее были густые и длинные ресницы.

— Не моргай, а то улетишь, — сказала Нина. — У тебя не ресницы — крылья. Улыбнулась? Вот и хорошо. Жить будешь.

Собрались все у печки. Жгли все, что могло гореть. Варили в кастрюле жмыховый суп: кусок жмыха — «неприкосновенный запас» — Шурка выволок из — под матраца своей койки. Надели на себя все что можно, накинули одеяла и двинулись в райком комсомола. Девочку несли по очереди на «закорках» то Володя, то Нина, а потом и приободрившийся Шурка.

В райком добрались, когда уже смеркалось. Перед столом Зои сидели и стояли пятеро мальчиков и девочек — те, кому в ближайшие дни предстоял долгий и опасный путь на Большую землю.

На следующий день Володя и Нина выступали на крейсере. Человек сто матросов и командиров набилось в кубрик. Нина была в ударе, да и Володя работал на совесть, закончили выступление, как писали в газетах, «под гром аплодисментов». Накормили их. В офицерской столовой, а точнее — в кают-компании. Пожилой командир корабля сидел напротив, курил, хмурился и вздыхал. Потом спросил:

— Ребята, что бы вы очень-очень хотели?

— Из пушки бы по фрицам ударить, — сказал Володя.

— А я бы… — Нина опустила глаза, — Помыться бы… горячей водичкой.

— Да это же боевой корабль! — удивился Володя. — Может, тебе еще и постирать надо!

— Какая досада! — Командир взглянул на часы. — Горячую воду даем раз в сутки. На полчаса. И вот, через десять минут кончится.

— Десять минут? — обрадовалась Нина. — Хватит.