Роман О Придурках

— Ага, — словом, с головой выдающим национальную принадлежность, сказала дама. — Не носиться же с ним по всему Парижу. Я руки оттянула, тяжелый как гиря.

Пара остановилась возле крылечка о четырех ступенях, обрамленного кованой оградой.

— Записку пиши по-французски, — велел мужчина.

— А как же! — ответила дама и в неярком свете, падаю-щем от лампы над тяжеловесной дверью, вывела на от-крытке с портретом лысого мужика в черном костюме-тройке, понятные любому французу слова.

"21.07.1976. BASILIO"

— Так будет лучше, малыш, — с этими словами мужчина нажал кнопку звонка. Припал ухом к железу двери. Про-шла, казалось, целая вечность, прежде чем он услышал глухие шаги. — Атас! Рвем когти! — крикнул он, скатываясь с крыльца. Дама, проявляя невиданную резвость, опереди-ла его, первой успела добежать до фонтана и спрятаться в его бурлящих водах.

Лопух, похожий на шляпку, еще долго покачивался на крутых волнах.

УТРО ЭТОГО ДНЯ

В предместье Сен-Колчедан крестьяне, даже те, у ко-торых нет коров и доить давно уже некого, просыпаются до рассвета.

Петух еще не слез с насеста, не продрал сонных глаз, не отодрал стоящих в очередь куриц, а неутомимая Анн уже ставила в кадке тесто на пирожки. Ее муж, бывший профсоюзный лидер Грэгор, а по совместительству граф, дед и хозяин поместья, ушел в гараж готовить свой ФИАТ первой модели семидесятого года выпуска к дальней по-ездке. Внучек мирно посапывал в детской кроватке.

Анн закончила возню с тестом, подошла к кроватке, поправила сбившееся одеяльце.

Малыш, уловив присутствие родного человека, заше-велился.

— Спи, спи, сиротинушка ты наша, — пропела Анн при-ятным сопрано. — Последний раз, чай, дома-то спишь, в тепле и заботе. — И неожиданно перешла на плаксивый тон. — А и бросила нас на произвол судьбы мамка, уехала работать на этот адовый завод! А и забрали в солдаты на проклятую войну твоего папку, и нет от него ни письма, ни весточки. Он и знать не знает, какой у него сыночек наро-дился!

Причитания старой женщины прервал телефонный звонок. Ее кузина работала на почте. Каждое утро, приняв смену, она первым делом просматривала поступившую корреспонденцию и спешила огорчить Анн.

— Опять ничего? Спасибо, Раисия. Да, ждать нам боль-ше некуда. Да, сегодня. Спасибо, поцелую и за тебя.

Сегодняшний день должен привнести в их жизнь не-малые перемены.

К четырем по полудни Анн напекла полную корзину пирожков.

Граф выгнал машину к воротам, зашел умыться и по-обедать.

Начинало смеркаться, когда они тайком выехали на ав-тостраду. Немногочисленные жители предместья, так же тайком друг от друга, коллективно вышли проводить Анн и Грегора. Все им сочувствовали, никто не осуждал и не советовал. Все советы, сколько их у кого было, прослуша-ли, обработали и забыли много дней тому назад.

— Давай повторим еще раз, — ровным аристократиче-ским голосом сказал граф, когда они потеряли из виду ак-тивно машущую им кулаками толпу провожающих, — хотя ты, я знаю, все равно напутаешь.

— Ну ты чего дед говоришь-то? — возразила графиня.

— Цыц мне! Не перебивай, когда я говорю! Высажу тебя на вокзале. Возьмешь такси, водителя высматривай поглу-пее, машину постарее, морду прикрой, пакет с пирожками открой. Пусть запах чует и лишнего не подумает. Ничего ему не говори. Отдашь эту бумажку. Он тебя отвезет по указанному адресу. Там я встрену.

— А если он перепутает и отвезет меня в другое место? Я же города не знаю, заблужусь.

— Нашла, чем пугать! Я поставлю господу самую тол-стую свечку.

— Толще твоего? — недоверчиво переспросила графиня.

— В два раза.

— Господь подождет.

Больше до самого Парижа супруги не проронили ни слова. Что было дальше, мы уже знаем. А вот граф с гра-финей…

Если бы они двое знали, кому доверили своего внука… Старая Анн с горя утопилась бы в том самом фонтане, в который она так шустро сиганула, а графа до конца его дней мучил бы энурез.

В ДОМЕ ТЕРПИМО…

Хозяйка богоугодного заведения мадам Жо для Мэ рас-толкала своих девочек по кабинетам и прилегла отдохнуть.

Приятное завершение рабочего дня — ни одной свободной койки, ни одной не проданной норки. Для работы погода хорошая, для здоровья, когда тебе еще недавно было два-дцать, а сегодня уже пятьдесят четыре, погода скверная. В дождь ее клонит в сон, низкие облака давят на психику, угнетают. Она так боится замкнутого пространства! Пада-ет на диван, закрывает глаза и смотрит в голубое небо.

Небо появилось на мгновение и сбежало — спугнул на-стойчивый звонок в дверь.

— Кого еще несет? — она уже забыла о голубом небе, о плохой погоде, перед глазами только клиент и мысль: кому его обслуживать? Все девочки до утра заняты. Самой от-дуваться?

— Иду-иду! — сказала громко, чтобы тот, который за две-рью, услышал ее и больше не трезвонил, не беспокоил уважаемых господ.

Открыла дверь и застыла на месте. На пороге ее дома, истоптанного ногами тысяч любвеобильных мужчин, в корзине плакал младенец.

Через много лет, вспоминая эту ночь, она первым де-лом будет ощущать сильно ударивший ей в нос запах го-рячих пирожков с капустой, и уже потом слышать голос плачущего ребенка.

Прошло три года.