Роман по заказу

Поразили какой-то щеголеватой, прямо-таки стерильной чистотой кухня, оборудованная мощными вытяжными трубами, вентиляторами, и полыхнувшая белизной скатертей столовая. Подходил обеденный час, — по коридорам с веселым галдежом двигались табунки мальчишек и девчонок; обратил внимание, что одеты они по-разному, а не одинаково, как мне представлялось. Выяснилось, что и это связано с Орловым, — не он сам, так дух его продолжал жить тут.

— Сергей Николаевич давно так завел, — объяснила Александра Петровна. — В школу, как положено, — в форме. А приходят, сразу переодеваются. По-домашнему. Одной расцветки больше пяти платьев не берем. Конечно, эдак-то канительней, а хорошо. Был у нас тут завхоз, Уразов, — из-за этого с ним Сергей Николаевич и воевал. Привезет подряд, навалом — тот его назад: меняй. И сердился: «В одно и то же одевают двойняшек. А детей-сотняшек — нет. У нас тут, запомните, — не приют».

Снова отметил про себя и то, с каким удовольствием ребятишки здороваются с Александрой Петровной и как охотно, не для виду, слушаются ее — не воспитателя, а бухгалтера. Нет, ребятня все-таки безошибочно определяет, кто и что за человек. А вот я Александру Петровну, кажется, разочаровал, — узнав, что все еще ничего не написал, она поспешила отвести укоризненный взгляд, оживленно заговорила о чем-то.

…К Голованову захожу, кажется, не вовремя. Сам он, вышагивающий по кабинету, останавливается посредине, резкие черные брови взлетают, будто недоумевая: кто пустил? Сидящий в кресле у стола полноватый с большими залысинами мужчина хмурится, выжидательно, в упор смотрит на меня.

— Знакомьтесь — Андрей Фомич, председатель райисполкома, — преодолев секундную заминку, представляет Голованов и, давая понять, что прерванный разговор можно продолжать, напористо спрашивает: — А почему сорвался? Что он говорит?

— Ты его, Иван Константинович, не хуже моего знаешь, — хмуро усмехается председатель райисполкома. — Уперся как бык.

Суть спора мне пока не известна, а вот полюса, так сказать, — определены, очевидны: молодой горячий секретарь райкома и сдерживающий его более старший и опытный председатель. Они и одеты-то очень уж разно, противоположно: Голованов — в светлой навыпуск рубахе с коротким рукавом, Андрей Фомич — в черном костюме, при галстуке, хотя, конечно, в официальной амуниции сейчас — как в бане. А разговор-то между тем идет вовсе не по моей схеме — полюса как бы начинают перемещаться.

— Тем более нужно разобраться, — явно вступается за кого-то секретарь райкома. Дойдя до угла, круто поворачивается. — Он что, и раньше был замечен? Много раз?

— Да нет будто. Дело не в этом, Иван Константинович.

— А в чем? Что-то я тогда не понимаю, Андрей Фомич.

— Чего ж тут непонятного? Есть постановление — его нужно выполнять. Вынести на бюро — чтоб всему району наука. Больно много он на себя брать стал!

Говорит председатель жестко, убежденно, и лишь последняя фраза — о том, что кто-то и чего-то много берет на себя, — звучит несколько иначе: раздраженно, с обидой. Голованов выслушивает его остановившись, высоко и недобро подняв разлетистые брови. Отвечает, ничем не поступившись, но сдержанно, закурив, правда, при паузе сигарету.

— Постановление — не кампания, никак мы этого не поймем. И выполнять его — не значит под одну гребенку кромсать… Договоримся так, Андрей Фомич: повидаюсь с Буровым — потом еще раз соберемся.

— Дело хозяйское, — уклончиво говорит председатель райисполкома. Отерев платком мокрые порозовевшие залысины, он кивает и уходит, чуть сутулясь.

Подмывает, конечно, немедленно порасспрашивать о нем — человек для меня новый, да и разговор произошел любопытный, — умышленно, нет ли, Голованов опережает:

— Ехали — видели, что делается?

— Видел, Иван Константинович. Худо.

— По всем центральным районам такое. Июнь тоже без осадков ожидается.

— Это что же будет — ремень на последнюю дырку?

— Ну, в наших условиях до этого не дойдет — времена не те. В Сибири вон и в Казахстане напропалую льет. Баланс по стране все равно сойдется. Если б дожди — поправилось бы. А так — чертовщина сплошная: ни роста нет, ни налива не будет. Да вот еще — как с кормами? Травостой, сами видели, — никакой. Лето не началось, а мы по всему району дождевальные установки для пастбищ монтируем. Тоже — палка о двух концах.

— Почему?

— Речек у нас больших нет — речушки. Полдня покачаешь — песок. Вместе с плотвичкой, огольцами. А вода-то все оттуда же — из земли. Цепочка и замкнулась… Одну минуту.

На телефонный звонок Голованов отзывается все тем же озабоченным голосом, но тут же по лицу расплывается широкая улыбка.

— Слышу, что ты… Придет мать, скажи, чтоб надрала тебе уши… Сам знаешь за что… Нет, — вечером, Семен, — хватит!..

Положив трубку, он хмурится, пытаясь согнать улыбку, — она непослушно, непривычно смягчает резкие черты, растягивает губы.