Роман с Хаосом

Король на сцене умирал в страшных корчах, брызгая пеной и слюной (в бутылке была смесь из пива и мыльной воды, приготовленная специально для этого случая). Зрители недоумевали. Горацио сидел с раскрытым ртом, Клавдий жирно хихикал, Гертруда зевала, Полоний дремал.

Наступил звездный час Лаэрта.

На сцену выбежал мальчишка, переодетый сыном и наследником герцога Гонзаго. Прочел несколько строчек о тоске по отцу и вдруг замер: с другой стороны подмоста на него шел сверкающий Призрак — длиннющий развевающийся плащ, бумажный череп вместо лица и страшный обнаженный меч в руке.

Дальше все было в точности по Шекспиру:

Я дух родного твоего отца,

На некий срок скитаться осужденный

Ночной порой, а днем гореть в огне!..

Моими, Дастиновскими и Лаэртовскими стараниями театральный Призрак провещал то, что говорила Гамлету поддельная Тень, включая заключительные слова «Прощай, прощай, и помни обо мне». В первом ряду зрителей обозначилась мышиная возня — Дастин, Офелия и привлеченный к маленькому заговору против принца стражник Марцелл едва сдерживали Гамлета, начавшего брызгать слюной не хуже театрального короля. Мельком посмотрев на свинцовое лицо Горацио, я понял — удар нанесен. Остается добить противника.

— Ты — мой отец? — тоненько закричал актер, игравший принца. Подбежал к Лаэрту, принявшему позу растерянности. — Не верю! Сорвемте маски!

Бумажная личина скелета полетела в сторону, и зрителям предстала размалеванная физия нашего рыцаря-актера. Красные щеки и багровый нос клоуна, рыжие патлы, торчащие во все стороны… Затем «принц» оборвал с Призрака доспехи, под которыми оказался костюм фигляра. Публика посмеивалась, но не хохотала. Смешки утихли, когда Призрак поднял руку, чтобы начать новый монолог и обвинить во всем проклятого Луциана, подговорившего бедного актера обмануть принца…

— Это… Отвратительно! — громко раздалось из второго ряда. Остальные зрители обернулись. Бело-синий Горацио медленно поднялся, пробормотав: «Мне не нравится эта пьеса, сир. Глупая…», вышел из ряда, ухватил дрожащего губами Гамлета из рук Офелии и они на пару скрылись во дворцовых переходах. Король Клавдий, инстинктом политика почувствовавший что-то неладное, проводил их хмурым взглядом.

— Доигрывайте! — прошипел я из-за кулис Лаэрту. — Доигрывайте!

Взглянул на Дастина, стоявшего за спинкой кресла Офелии. Тот был невозмутим, но доволен, как кот, безнаказанно поразбойничавший на кухне. Ура! Косвенные доказательства получены! Он испугался хлопушки!

За дальнейшим ходом пьесы я так и не следил. Думал. Хотел понять, что же предпринимать теперь, после нашей с Лаэртом выходки.

* * *

Штаб-квартиру обустроили в комнате Офелии. Во-первых, семейство премьера Полония жило в боковом крыле дворца, довольно далеко от личных покоев принца и короля, во-вторых, Офелия категорически запретила камеристкам пускать на женскую половину кого-либо постороннего, и в-третьих, здесь нас никто не мог подслушать.

— Если дело обстоит именно так, как вы говорите, — вещала несостоявшаяся утопленница, — наши враги могут начать действовать немедленно и грубо. Уничтожат свидетелей — мистера Хэнслоу и его труппу, могут покуситься на короля, на моего отца… Следует немедленно идти к Клавдию и все рассказать!

— А где материальные доказательства? — возразил Дастин. — Мы что, придем и скажем: «Простите, ваше величество, но Горацио на спектакле так испугался фигляров, корчивших безбожные рожи, что мы уверены — он норвежский шпион»? Нас высмеют и выставят вон!

— А что считать материальным доказательством? — набычился я. — Развернутый доклад Горацио принцу Фортинбрасу, желающему занять трон Дании? С указанием численности гарнизонов, явок, шифров и паролей? Так заговоры никто не делает! Судя по всему, Горацио дьявольски хитер и всю нить заговора ведет сам, без каких-либо сообщников или помощников. Единственной его ошибкой было обращение к труппе Хэнслоу. Понимаю, Гамлету нужно было понадежнее сдвинуть крышу…

— Простите, что сдвинуть? — наклонила голову Офелия, а Лаэрт усмехнулся, уяснив идиоматический смысл данного выражения.

— Неважно! — в один голос сказали мы с Дастином.

— Розенкранц, — напарник посмотрел на меня. — Что у нас дальше по сценарию?

— Разговор Гамлета с матерью, — ответил я, припомнив Шекспира. — Но я не знаю, пойдет ли он к Гертруде в свете нынешних событий. Офелия, вы можете использовать свое влияние на папу и попросить, чтобы Полоний устроил нам… э-э… небольшую засаду в комнате королевы?

— Вы рехнулись, Гильденстерн, — Офелия картинно приложила ладони к лицу. — Хорошо, попробую. Идемте.

И мы пошли. Коридор, лестница, поворот направо, снова лестница, большой зал… Гамлет.

Ихнее высочество встретило делегацию в составе Офелии, Лаэрта, Розенкранца и Гильденстерна с видом затравленного медведя. Непременный Горацио присутствовал здесь же, и я заметил, как его потряхивает. Видать, миньона серьезно пронял наш любительский драмкружок. Принц вертел в руках флейту.

— Отойдите в сторону, — простонал Гамлет, отодвигая меня рукой. — Что вы все вьетесь вокруг, точно хотите загнать меня в какие-то сети!