Роман с куклой

Но, только добравшись до деревни с милым названием Синичка, Михайловский понял, что не всякий сможет повторить этот путь и конкурентов ему бояться незачем. Это была такая глухомань, что и представить страшно…

Искусанный мошкарой, с опухшим лицом, весь в грязи, с ноющими ребрами (умудрился свалиться с лошади), со стертыми ногами, Даниил прибыл наконец в Синичку. От запаха багульника, пропитавшего всю тайгу, у него болела голова.

Крошечная деревушка с низкими черными избами была теперь перед ним как на ладони. Тишина, которую изредка нарушал петушиный крик. И вдали – вытянувшаяся вверх колокольня из белого камня. Когда Михайловский увидел церковь, сердце его замерло, а потом забилось сильнее.

Он закрыл глаза и представил, как напишет об этом своему сыну. Сережка, наверное, уже давно ждет вестей от него… Он с таким энтузиазмом отнесся к идее отца, он тоже верит в успех. Михайловский представил еще, как расскажет об этом Еве… Стоп, стоп, стоп! Никакой Евы не было. Ева давно исчезла из его жизни. Ева – главная ошибка в его жизни… Наваждение, кошмар – вот что такое эта самая Ева!

Навстречу по узкой тропинке спускалась девушка в выцветшем оранжево-красном платье и посеревших от пыли домашних тапочках. Курносая, веснушчатая, светлые волосы убраны высоко в хвост, который мотается из стороны в сторону при ходьбе.

Увидев Михайловского, она остановилась, сделала ладонь козырьком.

– Эй, вы кто?

– Добрый день, – вежливо сказал Михайловский, понимая, что выглядит сейчас, после долгого пути, не самым лучшим образом. Опухший, заросший щетиной дядька, вылезший из леса… – Скажите, это ведь деревня Синичка?

– Да. А кто вам нужен?

– Я историк, я прибыл сюда для научных изысканий, – подумав, вычурно изрек Михайловский. – Вы не подскажете, кто мне сможет сдать комнату на время? Я, разумеется, заплачу!

– Комнату? – Девица почесала веснушчатый нос. – Мы сможем. У нас есть очень хорошая комната! – почти угрожающе воскликнула она. – У Семенихи теленок в избе – так не продыхнуть! У Никишкиной места нет, у других вообще бардак… И мы недорого возьмем!

– Хорошо, я согласен.

– Идемте… Нам во-он туда! – Девица зашагала рядом с Михайловским, с любопытством разглядывая его. – Так вы ученый, да?

– Не совсем. Я беллетрист… то есть писатель.

– Писа-атель… – завороженно повторила девица. – И откуда вы?

– Из Москвы.

– Мама дорогая… Из Москвы! – Судя по всему, девица была просто потрясена. – А фамилия ваша как?

– Михайловский. Даниил Петрович Михайловский.

– Врете, – выдохнула та и вцепилась ему в рукав куртки. – Однофамилец?

– Чей, простите, однофамилец?

– Так у меня книжка дома есть! «Последняя любовь императора» называется – про царя Александра Второго и эту… Катю Долгорукую! Отец лет пять назад привез, когда в Иркутск ездил, по делам…

– Это моя книга, – удивленно ответил Михайловский. – Вот уж не думал, что меня будут читать в таких далеких от Москвы краях.

– Ваша?.. Значит, вы – тот самый?!! О-о-о– о-о… – застонала девица от избытка чувств. – Значит, я сейчас живого писателя вижу? О-о-о-о-о…

– Ну, почти живого… – засмеялся он и провел ладонью по опухшему лицу. – А у вас умыться можно будет?

– Конечно, можно! – закричала девица. – У нас все можно! Да я вам баню растоплю! И вообще… Отец с ума сойдет! Ну как же, такой гость… Из Москвы… Даниил Петрович, живой… – Она еще раз потрогала его за рукав. И вдруг покраснела. Неожиданно стала степенной и тихой. – А меня Тоней зовут. Антонина я, то есть… А отец мой – Иван Платонович Силин.

– Лесник?

– Да, точно! Вы о нем слышали? Ну да, его тут все знают! Вот он обрадуется, что у нас такой гость… У нас ведь красота необыкновенная, а воздух… Наверное, в Москве он совсем другой, да?.. – важно говорила Тоня. – Мне уже двадцать два года. Я в Иркутске на медсестру училась, а потом сюда вернулась. Там… – Она поморщилась и затрясла головой. – …словом, я не смогла там. А вам сколько лет, если не секрет?

– Тридцать девять.

– О-о… ну, хотя вы еще не старый, – тут же поправилась она. – Я ведь, если честно, думала, что вы старик и, может быть, вообще умерли… Ну, в том смысле, что вы жили давно и давно писали свои книжки! А вы… – Тоня стрельнула в Михайловского таким взглядом, что ему стало не по себе.

Со стороны к ним медленно ехал милиционер на лошади. Тоня моментально надула губы и сделала непроницаемое лицо.

– Участковый инспектор, старший лейтенант Федулов… – хмуро сказал милиционер, спрыгнув с лошади. Довольно молодой, темноволосый, неулыбчивый, в выгоревшей на солнце форменной рубашке. – Ваши документы…

– Андрон Георгиевич, это писатель из Москвы! – мстительно произнесла Тоня. – А вы с ним так… Он у нас будет жить, между прочим!

– У вас, Тоня? – Участковый, пролистав, отдал Михайловскому его паспорт и помрачнел еще больше.

– Не Тоня, а Антонина Ивановна! Даниил Петрович, к вашему сведению, прибыл сюда специально из Москвы для этих… – Тоня смешно наморщила лоб. – Для научных изысканий, вот!

– Ну-ну… – пробормотал Федулов и снова вскочил на лошадь. – У нас много чего интересного…