Роман… С Ольгой

«Секс — это обязательство, жена! Я подсчитаю на досуге, сколько ты мне, любимая, за десять лет должна» — пошло хихикал, пока расстегивал ширинку на форменных брюках. — «Только погоны не сорви, детка, когда кончать сюда залезешь» — он хлопал по коленкам, приглашая к нему «на слишком выпирающий из штанишек борт». — «Садись-ка на яичницу, жена» — потом хрипел мне в ухо, засунув к себе в трусы ладонь. — «Ты, как я погляжу, уже возбуждена? Хочешь Ромку? Это Любомир завёл? Беру свои слова обратно. Ледогорыч — чёткий шарлатан. Стоп-стоп! Про-фес-сио-нал, конечно!».

«Отвали, идиот» — я громко прыскала, но всё одно подставлялась под аккуратно жалящие мою шею поцелуи. — «Ром, а вдруг сегодня всё получится?»

«Угу!».

Боже мой! А как я дёргалась, когда муж неожиданно получал так называемые экстренные вызовы в отдел. А больше всего раздражало то, что именно тогда, когда вот-вот… «Вот-вот» могло у нас случиться, а муж хрипел, притиснув к уху телефон:

«Здравия желаю, товарищ майор…» — скрипел зубами и сразу отстранялся от меня.

Да чтоб ты сдох!

Так что… Всё на бегу, да между делом или в течение пяти минут, когда он ко мне на перерыв по случаю свалившегося на голову какого-нибудь происшествия приезжал. Нехватка кадров и постоянная текучка вынуждают мужа находиться почти безвылазно на «грёбаном рабочем месте», как он самолично об этом говорит. С полусонным Юрьевым я гарантированно встречаюсь в спальне, в нашей кровати, иногда на кухне, когда кормлю его и убираю за ним, всё чаще в ванной комнате, в которой, скорее всего, мы и зачали этого ребёнка. Непростая ситуация — здесь не нам судить. Однако несмотря на все перипетии, неурядицы и пакости, мы всё ещё горим и любим друг друга, хотя уже не так часто об этом говорим. Как будто на бегу, словно между прочим, возможно где-то рядом, но всё же в большинстве случаев о том, что чувствуем и как нас задевает почти полное отсутствие семейной личной или интимной жизни, по-партизански с ним молчим…

— Я не нервничаю, — плечами пожимаю. — Очень ребёночка хочу, а у нас долго не получалось. Понимаете? — на жалость, что ли, пробиваю?

Господи! Вот это, Лёлька, ты конкретно дожила.

— Понимаю, дорогая, всё понимаю. Теперь-то психовать не будешь?

— У-у, — мотаю головой.

— Поехали! Первая беременность, такой же по счёту скрининг. Итак, десятая неделя от зачатия, — сонолог лениво водит датчиком по животу, в эфир транслируя имеющиеся выходные данные. — Мне нравится то, что я здесь вижу, и…

— Катенька, — предупредительно покашливает возле моей головы Марго. — Десятая? Ты уверена?

Судя по тону, мама чем-то крайне недовольна.

— Двенадцатая акушерская, — с усмешкой в голосе отвечает эта Катя. — Я не оговорилась, Ольга Алексеевна, — то ли с извинениями, то ли с объяснениями обращается теперь ко мне. — А Маргарита Львовна права. В Вашей карте, естественно, будет отражен акушерский срок, который соответствует десятой неделе от зачатия. Такие странные подсчёты. Здесь всё зависит от Луны, — свободную от аппарата руку она неторопливо поднимает вверх, как будто молится или отдает дань уважения невидимым, но точно существующим высшим силам.

— Нормальные подсчёты! — исправляет доктора свекровь. — Кать, давай уже начнём, а то нам ещё за результатами к генетикам идти.

— Рит, в самом деле, — поверх очков шипит сонолог. — Эдик со своими ДНК-цепочками подождёт. У них там вечно запара. Наверное, потому что заведующий там, — она почесывает свой висок, — немного с прибабахом. Я бы на вашем месте туда не ходила без мужского сопровождения. Уж больно принц Эдуард красив. И потом, дай милой, симпатичной и, — внимательно рассматривает меня, — немножко, совсем чуть-чуть, нервной мамочке рассмотреть непоседливого малыша. Ни на минуту не останавливается идеальный мандарин.

«Мандарин?» — я громко прыскаю, но тут же закрываю рот рукой.

— Извините.

— Смеяться в кабинете гинеколога всегда разрешено. Фото делать будем?

— У? — Маргарита обращается ко мне.

— А можно? — заглядываю этой Катеньке в глаза.

— Даже нужно. Папка отсутствует, хотя…

— Он на службе, — оттягиваю здоровый воротник покалывающего кожу свитерка.

— В следующий раз придет?

Когда о моей беременности узнает! Это тайна. Наш с мелким маленький секрет. Я вроде не трусиха, но рассказать о том, что всё у нас с ним получилось и что наше счастье, как говорят, не за горами, не могу. То время неудобное, то ситуации неподходящие, то он валится без рук, без ног, без сил, то я на что-то надуваюсь и не могу его за невнимание простить. И ещё! Об этом знает только мама. Как? Как же Ромочке про это сообщить?

«Я беременна. Ура!» — вроде ничего особенного. Но мы так долго ждали маленького счастья. Неужели сообщение о том, что нас скоро станет на одну живую единицу больше, прозвучит скучно и уныло, постыло, пресно и… Слишком прозаично!