Роман… С Ольгой

Двенадцать месяцев изнурительного лечения. Бесконечные обследования. Почти хронические визиты на скучные приёмы к мужскому и, конечно, женскому врачу. Череда анализов, от которых нас уже тошнило и хотелось срочно забежать, а после, отклонившись от прозаичного маршрута, где-то в гуще безразличия бурю переждать. Затем, конечно, обоснованные, разумные, а временами абсолютно глупые врачебные рекомендации и назначения, которые мы с Ромочкой хватали, как сбежавшие от хозяев, чересчур оголодавшие за вольницей собаки, усиленно собиравшие себе на спину блох. Постоянный контроль за состоянием и гадское сочувствие вкупе с сожалеющими вздохами о том, что:

«Увы, ребята, снова ничего! Там точно пусто. Попробуем ещё разок. Возможно, в новом цикле вам с мужем всё же повезёт».

В какой-то непростой момент я самовольно приняла решение прекратить неравную борьбу и отпустить тяжёлую, не по размерам нам проблему, раскинув руки, довериться течению и постоянно ускользающей судьбе, отдав возможную беременность на откуп провидению. Вероятно, в тот момент и произошло то, о чём мы столько лет мечтали с Ромкой.

Две розовые, очень чёткие полоски просигнализировали мне о том, что я наконец-таки беременна и с огромным нетерпением жду нашего ребёнка. Интересное положение в тот же судьбоносный день подтвердил мой гинеколог, а окончательную точку в чрезвычайно трудном деле поставила беспокойная и предупредительная, но очень добрая и мудрая свекровь, которая всё тщательно и неоднократно самолично проверила. Как же я дрожала, когда внимательно, затаив дыхание, следила за тем, что делала в тот день Марго.

«Олечка…» — всплеснув руками, мама ими же закрыла свое сильно покрасневшее лицо и стала что-то на латыни, видимо, шептать. — «Да! Да! И ещё раз да, девонька. У вас с Ромой будет ребёнок. Спасибо! Спасибо, солнышко…».

«За что?» — с задранными вверх ногами я, совершенно не стесняясь, всхлипывала вместе с ней, при этом мягко сдавливала ноздри и вытирала слёзы-сопли об одноразовую пелёнку, на которой ёрзала спиной и задницей, изнывая от бешеного нетерпения, пока выслушивала то, что говорила Маргарита Львовна, осторожно приценивающаяся с профессиональной точки зрения, конечно, к моей промежности и вдавленному то ли от недоедания, то ли от индивидуального телосложения животу…

— Юрьева Ольга Алексеевна, двадцать восемь лет. Рост — метр семьдесят три, вес — пятьдесят четыре совершенно недостаточных кэгэ. Пожалуй, сразу же рекомендация номер один! Пришло время усиленно питаться, мамочка. Диеты — замечательно и познавательно, но быстро развивающийся пупсик очень хочет «Амать».

— Что-что?

— Ребёнку нужно питаться, малютка жаждет кушать. Пересмотрите, пожалуйста, свой рацион. Ваш вес требует определённой коррекции. Вегетарианство?

— Нет, — моментально отвечаю.

— Спортом занимаетесь?

— Нет.

Какой мне ещё спорт? Работа — дом — опять работа. Муж — один-единственный, если повезёт, конечно, общий выходной — валяние до двенадцати ноль ноль в кровати — и случайное дежурство, на которое Рома восходит, как на чёртову Голгофу. Похоже ведь на расписание щуплого атлета продолжительностью на пять лет вперёд?

— Значит, просто ограничиваете себя в еде?

Вот этого не замечала, если честно. Хотя пищевые предпочтения с некоторых пор определенно изменились. Я снова поздно ужинаю и даже подбираю за недоевшим что-то Юрьевым, который временами капризничает и глупо каверсует, если что-то в пузо не идёт.

— Кать, обязательно! Всё пересмотрим и наладим. У Олечки такая конституция и нервное истощение, — бережно сжимает моё плечо Марго. — Мы всё исправим. Уберём раздражители и начнём правильно питаться прямо с сегодняшнего дня. На витамины обязательно подсядем. Давай, наверное, не будем отвлекаться. Что там по делу?

— Из-за чего мы нервничаем, что так истощаемся? — по-прежнему со мной сюсюкает улыбающийся врач.

«Муж доводит» — хочу ответить, но всё же сдерживаю свой язык. Его работа… Вернее, служба — одно сплошное недоразумение. Ромка часто повторяет, что имеющийся в личном деле диплом о высшем юридическом образовании как-то совершенно не спасает ситуацию. А в определённые моменты играет крайне негативную роль.

Чего греха таить? Мы ведь с Юрьевым практически не видимся. Поэтому, вероятно, и не могли потрахаться, как должно и как следует.

«Секс обязан быть регулярным и продолжительным» — так нам говорил сексолог, к которому попали смеха ради. Муж в тот день подзуживал надо мной и сипел на ухо, что желал бы ознакомиться со вкладышем к диплому этого чудесного специалиста, которого с большой натяжечкой можно было принять за профессионального врача. Уж больно у Любомира Ледогоровича — да-да, именно так — был смешной и крайне озабоченный вид. Он постоянно трогал свой вялый пах и почесывал хозяйство, когда, конечно, не зевал. Юрьев, заметив своим ментовским глазом этот, скажем так, весьма неоднозначный изъян, потом его транслировал мне, развалившись на водительском месте в нашей же машине.