Роман с президентом

Но непримиримая оппозиция откровенно толкала президента на резкие силовые действия именно с тем, чтобы, воспользовавшись этим, запустить процедуру импичмента. В заявлениях оппозиционных депутатов преобладала фразеология гражданской войны. Лидеры блока «Российское единство» открыто говорили в кулуарах съезда, что раз президент начал отступать, то надо развить успех и «ворваться в город на плечах неприятеля».

Юристы, с которыми президент советовался в эти недели и месяцы, прямо говорили ему: без выхода из правового поля разрешить ситуацию в пользу реформ невозможно. Только проведение референдума могло разорвать затягивавшуюся на шее президента петлю. Известный правозащитник, в то время член Президентского совета, Сергей Адамович Ковалев говорил: «Здорового большинства Верховного Совета нет. Его нужно припугнуть. Иначе обманут. Референдум — вот та дубинка, которая больше всего пугает депутатов». «Силовая» лексика стала преобладать и в среде сторонников президента.

4 декабря 1992 года в виде пробного камня в разговоре с журналистами в кулуарах съезда я впервые упомянул о возможности референдума. «Своей неконструктивной позицией Съезд народных депутатов фактически подводит президента к мысли о необходимости референдума». Но прошла еще целая неделя, прежде чем президент решил заявить об этом открыто.

Сделать это было решено во время выступления президента на Съезде народных депутатов, но фактически это было прямое обращение к народу. Для этого надо было договориться с руководителями двух самых мощных телевизионных каналов В. Брагиным и О. Попцовым о прямой трансляции выступления президента. Ни съезд, ни Хасбулатов об этом не знали. Нам чудом удалось сохранить в тайне всю подготовку к выступлению президента в режиме прямой трансляции. Ведь обеспечить прямое включение и трансляцию не так просто, как кажется. Для этого необходима подготовка. Я находился в зале и очень нервничал, поскольку боялся, что из-за какой-то технической нестыковки прямой эфир не пойдет.

Как только президент вышел на трибуну и сказал первые слова обращения: «Граждане России! Народные депутаты! Развитие событий на 7-м Съезде народных депутатов заставляет меня обратиться напрямую к народу…», я переглянулся с оператором, и тот кивнул мне, как было условлено: сигнал пошел. Слава Богу! Россия слышит своего президента! Взглянул на Хасбулатова. Тот был бледнее обычного. Лицо его превратилось в холодную маску. Прямого обращения президента к народу с важнейшим политическим заявлением с трибуны съезда он не ожидал.

Выступление Ельцина было выдержано в жесткой, требовательной манере. Ельцин говорил: «С таким съездом работать дальше стало невозможно… Считаю необходимым обратиться непосредственно к гражданам России, ко всем избирателям. Вижу выход из глубочайшего кризиса власти в одном — во всенародном референдуме. Я не призываю распустить съезд, а прошу граждан России определиться, с кем вы».

Обращение прозвучало мощно и решительно. Но в самом конце президент допустил грубейшую ошибку. Точнее сказать, не президент, а советники и помощники. После ключевой фразы обращения: «Я как президент подчинюсь воле народа» — он неожиданно для всех пригласил депутатов, поддерживающих точку зрения президента, покинуть зал съезда и пройти в Грановитую палату.

Это был колоссальный просчет, который «смазал» всю политическую силу выступления. Расчет был на то, чтобы расколоть съезд, сделать его неработоспособным, разрушить кворум. Но на глазах у всей страны за президентом потекла лишь хилая струйка депутатов. Дело в том (и тут сказалась явная недоработка тогдашней команды президента), что даже лояльные к Ельцину депутаты не были предупреждены о таком ходе. Многие просто не поняли, что же происходит, не сумели быстро сориентироваться. Кто-то из депутатов просто смалодушничал, как С. Станкевич. Осталась в зале и парламентская фракция «Согласие ради прогресса», на поддержку которой можно было рассчитывать.

Президент был шокирован таким оборотом дела. По сценарию сразу по окончании выступления он должен был ехать на московский автомобильный завод (АЗЛК). Это была старая и испытанная партийная практика, во многом фальшивая: замерить температуру народа, «посоветоваться с народом». Ему, естественно, хотелось услышать от огромного заводского коллектива слова одобрения и поддержки по поводу референдума. Формально он это одобрение получил. На следующий день в прессе было опубликовано «Обращение трудового коллектива к Съезду народных депутатов», которое, как и в советские времена, начиналось так: «Мы, многотысячный коллектив автозавода…» — и заканчивалось тоже по-советски знакомо: «…поддерживаем обращение Президента о референдуме и считаем, что последнее слово всегда должно оставаться за народом».