Роман с разведкой. Интернет-расследование

Он отсидел девять лет. В феврале 1952 года его повели к коменданту внутренней лубянской тюрьмы. Ильин решил, что его ждет расстрел, так как расстрелами руководил именно комендант. Но ему просто объявили приговор — девять лет, которые он уже отсидел, «за служебные упущения». И отпустили. Ильин уехал в Рязань, и, как утверждал Судоплатов, работал там грузчиком на железной дороге. На самом деле он устроился в Рязани вполне сносно — работал помощником начальника управления работ в строительном тресте. В 1954 году, после расстрела Абакумова, Ильин добился реабилитации и вернулся в Москву. А в 1955 году о нем вспомнили в высших партийных кругах. Его бывший куратор в ЦК партии, Дмитрий Поликарпов, через несколько лет «прославившийся» как главный организатор травли Пастернака, в это время возглавил отдел культуры ЦК КПСС. Он то и вспомнил о «ценном кадре». Так Ильин оказался на той самой должности в Союзе писателей. Как утверждал Судоплатов, «партийному руководству нужен был в Союзе писателей человек, который бы знал всех, включая осведомителей». То есть сотрудничество отставного генерал-лейтенанта с «органами» возобновилось. На этой должности он проработал более двадцати лет, уйдя на покой только в 1977 году.

Уже упоминавшийся мной Владимир Войнович в своих воспоминаниях написал, о том, как Ильин напророчил ему, что на родине «Чонкин» никогда не будет напечатан: «Виктор Николаевич Ильин, секретарь Московского отделения Союза писателей и генерал-лейтенант КГБ, зажав меня в углу своего кабинета, спрашивал шёпотом:

— Ну, скажите, как говорится, не для протокола, неужели вы думаете, что ваш «Чонкин» когда-нибудь будет опубликован?

— Виктор Николаевич, — отвечал я ему громко, — я не только думаю, я знаю точно, что когда-нибудь Чонкин будет опубликован.

— Ну, вы и самонадеянный, — качал он головой. Я рад, что Виктор Николаевич дожил до времени, когда ему наглядно пришлось убедиться в моей правоте…». Правда, что-то такое рассказывают и о том, как высказался брежневский идеолог Суслов о будущем романа Гроссмана «Жизнь и судьба». И уж не знаю, придумал это Войнович или нет, но он утверждал: в конце 80-х, зайдя в редакцию журнала «Юность», Ильин увидел гранки номера, в котором должна была начаться публикация «Чонкина». Свидетели утверждали, что Ильин не смог скрыть испытанного им глубокого потрясения. Не сломавшийся в тюрьме, он не сделал из своего личного опыта каких-либо меняющих мировоззрение выводов и на всю жизнь остался верным усвоенным в молодости догмам. В силу занимаемой должности и собственных убеждений он был активным участником травли многих писателей и поэтов, составляющих сегодня гордость нашей страны — от Пастернака и Солженицына до Галича и Войновича.

В то же время для тех, кого он, вслед за начальством, считал «своим», он стремился сделать все, что было в его силах. А связи у него были немалые. Вот он и устраивал писателей и их родственников в больницы и санатории, выбивал квартиры. Тот же Войнович, пока числился «своим», получил квартиру благодаря усилиям Ильина. Причем он добился положительного решения весьма артистически. Когда на совещании у московского начальства обсуждался этот вопрос, и было высказано сомнение, достоин ли молодой писатель Войнович трехкомнатной квартиры, Ильин встал и запел сочиненную Войновичем песню о космонавтах («14 минут» можно послушать здесь: http://www.audiopoisk.com/track/no/mp3/slvvoinovi4amuzofel_cmana-4etirnadcat_-minut-do-starta/), которую тогда, в 60-е, знал каждый гражданин Советского Союза. Решение в пользу Войновича тут же было принято. По словам Судоплатова, они никогда не были особенно близки с Ильиным, но тот навестил Павла Анатольевича уже на третий день после его выхода из тюрьмы и как мог помогал, снабжая разного рода литературной работой.

Жизнь Ильина закончилась трагически. В 1990 году, он, уже глубокий старик, выходя из дома, попал под грузовую машину. У той якобы отказали тормоза. Смерть Ильина вызвала пересуды. Писали, что он обладал информацией, способной серьёзно скомпрометировать влиятельных тогда лиц. Судоплатов называл эту версию абсолютным вымыслом и настаивал, что гибель Ильина была обычным несчастным случаем. Но кто знает, кто знает. Тем более что по свидетельству другого писателя, Анатолия Рыбакова, в последние годы жизни и в сознании этого твердокаменного человека происходили какие-то изменения. К тому времени Рыбаков уже написал позднее ставший знаменитым анти-сталинистский роман «Дети Арбата», который в СССР был опубликован только в разгар перестройки. Рыбаков вспоминал: «Ильин позвонил мне, уже будучи на пенсии.

— Зашел бы, посидим, поговорим.

Знает много. Я поехал к нему на Ломоносовский проспект. Ильин провёл меня в кабинет, открыл дверцы книжного шкафа:

— Видишь?

Это были книги московских писателей с дарственными надписями: «Дорогому Виктору Николаевичу…»

— Только ни одной твоей нет.

Мы сели.