Роман с солнцем (СИ)

====== Разоблачение ======

Глава 39

Но на прогое появился не Дани. Это был Давид Вилья собственной персоной. Бэлла замерла от ужаса и неожиданности, не в силах пошевелиться. – Извини, кажется, я не тот, кого ты, очевидно, так ждала – сухо обронил он, по видимому, едва сдерживаясь, – я просто зашел тебя поздравить. Интервью выше всяких похвал. Бэлла не могла говорить. Сердце билось так сильно, что стук, казалось, раздавался по всей комнате.

Вилья шагнул вперед и словно заполнил собой уборную. Поднял карточку, полускрытую розами, прочел и небрежно бросил обратно в корзину.

В любой момент Дани ворвется в комнату. Дани с густыми, непокорными прядями, совсем как у Давида. Дани, с его сверкающими темными глазами, под детски пухлыми щеками которого уже проглядывают выразительные скулы с обоятельными ямочками. Дани с плутовской улыбкой и мимикой отца.

– Спасибо, – пробормотала Бэлла, пытаясь собраться с силами. – Ну а теперь прошу меня извинить. Я действительно кое-кого жду.

– Так я и думал! – прошипел Вилья кивком указывая на карточку, – куча поклонников и обожателей?

Лицо Бэллы было в эту минуту такого же цвета, как розы. Вонзив ногти в руку, она повернулась спиной к своему личному наказанию и сухо ответила:

– Мои личные дела вряд ли тебя касаются.

Давид одним прыжком оказался рядом и безжалостно стиснул ее запястье.

– Ошибаешься! Касаются, и очень! Почему ты не хочешь меня выслушать? Ради Бога, Бэлла, почему?!

Неподдельная боль, звучавшая в его голосе, развеяла в прах годы разлуки. Она пыталась отстраниться и не могла – Давид все сильнее сжимал пальцы. Их тела почти соприкасались, и уже было поздно для притворного равнодушия. Слишком поздно для ярости, ссор и обид. Вожделение, желание и любовь боролись в них, сливаясь в одно целое…

– Потому что…

Бэлла пыталась выкрикнуть ему в лицо все обиды и боль, через которые он протащил ее. Хотела ударить, заставить влезть в свою шкуру и почувствовать все те противоречивые эмоции, которые грозились адской лавиной вырваться наружу, сметая все на пути. Она ощущала жар тела Давида и хотела вонзить зубы в его плоть… слиться с ним, съесть привязать и оттолнкуть. Он рвал ее душу пополам!

– Потому что…

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетел Даниэль.

– Мама! Мама! – начал он и тут же замер, увидев, как незнакомый мужчина крепко держит его мать.

Несколько мгновений они напоминали живую картину. Кровь отлила от щек Бэллы: отец и сын впервые стояли лицом к лицу.

– Пресвятая матерь Божья, – прошептал Давид, медленно отпуская девушку и переводя взгляд с Даниэля на нее и снова на Даниэля. – Так ВОТ почему ты так избегаешь меня?! Вот почему так злишься....

– Дани, пожалуйста, оставь нас на минуту, – произнесла Бэлла непривычно резким голосом.

– Не хочу, – упрямо буркнул малыш, расставляя ноги и мрачно хмурясь под жадным взглядом чужака.

– Делай, как я сказала, Даниэль.

Мальчик еще раз оглядел человека, похожего на темного принца из его книги сказок, и недоуменно уставился на мать. Таким тоном она никогда с ним не разговаривала!

– Ладно, – пробормотал он дрожащим от слез голосом, не выдавая, однако, как огорчен. – Пойду к Лусии. Она меня не прогонит!

Он решительно потопал из комнаты – само воплощение оскорбленного достоинства. Дверь закрылась за ним, и Давид снова повернулся к Бэлле.

Он резко сорвался с места и рывком схватил ее за плечи, прижимая к стене. Сильно, но не причиняя боли. Его пальцы сжали ей виски — не ласково, а властно. Выражение лица Давида не сулило ничего хорошего.

— Я должен знать. Должен! Он мой сын?

Этот голос принадлежал не Давиду. Устами Вильи говорила ярость и ненависть.

Бэлла попыталась высвободиться, но он стиснул ее еще сильней, прижал ее локти к бокам, — казалось, тонкие кости вот вот хрустнут.

— Отвечай, черт тебя подери! Когда родился мальчик? Сколько ему лет?

— Немедленно отпусти меня, — прошипела Бэлла

— Черта с два. Говори правду. Это мой сын?

Он прижался к ней и, невзирая на злость, Бэлла ощутила трепет желания, пробудившегося в ней. Все было как три года назад — крепкие мускулы Давида, запах мужского тела, прерывистое дыхание.

Она сопротивлялась, сколько могла, она зажмурилась, чтобы не видеть его яростного лица.

— Какая тебе разница? — презрительно обронила она.

— Для такой лживой твари, как ты, разницы никакой. Для меня — очень большая.

Бэлла чуть не задохнулась. Как же он жесток и несправедлив! Она любила его, а он обманывал ее. Негодяй, изменявший жене! И еще смеет бросать такие обвинения! Сволочь! Какая сволочь!

— Да! — выкрикнула она. — Это твой сын. Но тебе от этого ни тепло ни холодно.

Она закинула голову назад и посмотрела на него с неприкрытым вызовом.

В первый момент на его лице отразилось подозрение, Давид впился в нее глазами, словно боялся, что она его обманывает. Затем Бэлла увидела, как недоверие сменилось восторгом и радостью. Но почти сразу же футболист помрачнел и злобно поинтересовался:

— Когда ты намеревалась сказать мне, то у меня есть сын?

Бэлла дернулась, но по прежнему не смогла освободиться.