Роман с солнцем (СИ)

Это было как молнией через все тело, как удар тонного кулака в солнечное сплетение…..

Он стоял там, у нее в гримерке, куда вошел сразу же по окончанию передачи, чтобы поздравить ее и поговорить об их будущем, и смотрел на собственную уменьшенную копию, умирая тысячами смертей.

Он не мог поверить тому, что увидел. Вилью буквально парализовало. У него сын?

И Давид не видел, как он растет, не держал на руках, не менял пеленки. Он был оторван от собственного ребенка милостью Бэлы.

На тот момент он не думал об этой девушке. Он думал лишь о том, что она сотворила. Как она могла? Если бы Бэлла сказала ему, что после той ночи на Ибице у них родился ребенок, то все могло бы сложится иначе…..

И абсолютно закономерно его обуял величайший гнев. Гнев мужчины, у которого отняли право отца. Он был склонен винить во всем Бэлу, наговорил ей множество обидных вещей.

Мозг не понимал ничего, отказывался воспринимать все те слова, которые говорила ему эта женщина. В мыслях была лишь одна эмоция. Она как кислотой обжигала внутренности, скручивала в жгут сознание: «У меня сын! Сын от Бэллы».

Давидом владело единственное стремление. Признать его. Тут же. Схватить на руки и сказать, что он его отец. Чувство, которое он испытал, глядя в лицо собственному ребенку, были сродни вере в сказку. И этот ребенок был частью утопического существования знаменитого футболиста. Он любил Бэлу. Безумно и отчаянно. И теперь он знает, что ее ребенок – его сын.

Вилья слушал Бэлу, но не слышал. Краем сознания он понимал, что она объясняет ему свои мотивы, почему не рассказала, скрыла от него существование ребенка, чего пыталась достичь, но мозги футболиста были полностью отключены от реальности.

Бэла уже давно приказала ребенку покинуть комнату, но перед Вильей до сих пор было его лицо. Точная копия его собственного в том же возрасте.

Давида душили гнев и боль. Сознание того, что за него решили его судьбу. Отняли право быть отцом этому парнишке. Даниэлю. Его сына зовут Даниэль. Дани, как говорила Бэла.

Вилья отказывался воспринимать эту реальность. Он был зол на женщину перед ним за то, что она сделала. На несколько минут им овладело бешеное стремление причинить ей боль. Моральную боль, на столько сильную, чтобы она поняла, что он сейчас чувствует.

Прошло ни мало времени и судорожных объяснений и обвинений Бэлы, прежде чем Давид понял. Винить эту девушку ему не в чем. Она поступила так, как должна была. Отказалась разбивать семью. Бэла прошла через ад, но вырастила Даниэля. Она не избавилась от него, не пошла легким путем, эта девушка дала жизнь их сыну вопреки всем обстоятельствам и здравому смыслу.

Вилья снова скорчился от стыда и собственных необоснованных обвинений. Как же она страдала и мучилась одна, на руках с Дани, без работы, без денег и без душевного равновесия. Но эта девушка нашла в себе силы выстоять и превратится в стойкую и цельную личность. Человека, которым восхищается вся Испания.

Как же она должна была ненавидеть его тогда! Он же взорвал ее существование, как атомная бомба! Проехался катком по осколкам и уничтожил веру в добро. А теперь, когда она собрала свою жизнь по кусочкам, снова вернулся в нее и обвиняет в всех грехах.

Он же ничтожество!

Как же должно быть тяжело было Бэле тогда. Как тяжело ей сейчас…. Понимать, что ее жизнь на грани обвала и снова из-за него.

Только вот это не снимало с него права быть рядом с сыном. Он уже любил парнишку и обожал его мать. Пусть Бэла сейчас и ненавидит его, но он проведет всю оставшуюся жизнь, убеждая ее в своей любви. Их обоих. Он сделает все для счастья этих двоих.

Только Бэла самостоятельно никогда не пригласит его в жизнь Даниэля. Придется сделать это самому. Впервые в жизни действовать решительно. О мужски. Он поборется за свое счастье.

Вилье было не легко, глядя в глаза Бэлы, идти на то, что он задумал, но другого выхода не было. Сказать ей правду о Патрисии и разводе сейчас было бы глупо. Она бы ни за что не поверила, что он это сделал еще до того, как узнал, что отец Даниэля. Эта благородная девушка подумает, что этот поступок был продиктован чувством вины. Но Вилья просто обязан был убедить Бэлу в своей любви. Не в желании быть рядом с сыном, а в стремлении обладать ею. Он мечтал об этом вот уже четыре года, и теперь обретает нечто несоизмеримо большее.

Он не снимал с себя вины, и будет до конца жизни виноватым перед Бэлой, но сейчас самым важным был Даниэль. Его сын. Их сын.

Он должен был узнать, что у него есть отец.

И из-за этого Вилья снова поступил эгоистично с Бэллой. Заставил ее рассказать сыну правду. Просто не оставил девушке выбора. Поставил условие, которым она просто не могла пренебречь.

Давид смотрел в ее глаза и понимал на что толкает ее, но отступить не мог. Бэла боялась, что рассказав Дани, что он его отец, наложит на женатого Вилью определенные обязательства. А он просто не сможет быть с сыном постоянно. И это причинит Даниэлю ненужную боль. Бэла пыталась уберечь сына от разочарования.