Роман строгого режима

— Несколько этапов пересылки, — начал реконструировать преступную цепочку Антон Вертковский. — Дурь, возможно, и наша — из Чемарского, например, района. Там делянок — до едрени фени, а менты и чинуши однозначно в доле. До Аргабаша довозят на машине, а дальше нужно втихушку — по дорогам уже опасно, трасса, как ни крути, федеральная. Да и объезжать долго. А через перевал — три часа работы, и ты уже в Алтышском районе, там передаешь по эстафете, а сам порожняком — обратно. Нехило твой работник калымит по ночам.

— Бывший работник, — проворчал Алексей, возвращаясь к «уволенному». Тот съежился, смотрел каким-то прыгающим взором.

— Эй, мля, туристы в один конец… — начал проявлять признаки блатной жизни коренастый. Выбитые челюсти слушались плохо, но он старался. — Вы хоть соображаете, на кого вы пошли? Вы же покойники, мать вашу… А ну, живо вернули груз… — Он осмелел настолько, что начал приподниматься, хотя это было верхом неосторожности. Снова заныл Ракович, заскрипел долговязый, перемежая матерные слова блатным арго.

— Дай ему наркоза, Леха, — устало сказал Вовка. — А то достали уже.

Алексей не заставил просить себя дважды. Сиделый треснулся затылком и подавился своим ограниченным лексиконом.

— Отремонтировали бестолковку, — непринужденно засмеялся Коптелый.

— Кто-нибудь еще пошевелится — убьем, — клятвенно пообещал Корчагин.

— А кого не убьем, того надкусаем, — добавил Коптелый и вновь зашелся смехом.

«Не к добру веселимся», — мрачно подумал Алексей.

— Разроем помойку, Леха? — предложил Антон. — Ведь эти упыри не могут не знать, на кого они работают. Вы ведь в курсе, парни, да? — навис он над притихшей братвой. — Кто тут у нас в Аргабаше главный драгдилер?

— Послушайте, Алексей Дмитриевич… — захныкал Ракович, у которого синяки красовались под обоими глазами и красиво отливали в лунном свете. — Ну на хрена вы это делаете? Мы вас не трогали, так какого вы до нас докопались? Ну, виноват, позаимствовал ваших лошадей, но ничего им не сделается, утром будут в стойле как миленькие… Мы компенсируем потери, Алексей Дмитриевич… Что вы хотите делать? Вы даже не представляете, на кого вы пошли… Вас же в порошок сотрут, если товар не будет доставлен по адресу…

— А вас не сотрут? — хмыкнул Антон.

— Вот и объясни мне, Ракович, кто те люди, что сотрут нас в порошок? — процедил Алексей, сжимая кулаки и нависая над перепуганным работником. — На кого ты ишачишь, падла?

— Я не знаю, Алексей Дмитриевич… — заканючил Ракович. — Ей-богу, не знаю… Я ведь только шестерю, нам хозяев знать не положено… Но это очень большой и влиятельный человек…

— Ты нас коридором не води, гнида, — заводился Алексей. Он уже не видел ничего предосудительного в том, чтобы повторить избиение.

— Да не, он, пожалуй, не водит, Леха, — рассудительно заметил Антон. — Откуда этой сявке знать, кто тут главный по дури? Ну, знает своего непосредственного поставщика — так я и сам знаю, кто у нас в поселке этим занимается. Эту гниль не вывести, Леха. Одни уйдут — другие сразу появятся. Не нам эту проблему ворошить. Не по Сеньке шапка.

— Догнали, ублюдки? — мстительно захохотал ценитель нательной живописи. — Так что геть отсюда на хрен, мы с вами еще встретимся… — И начал, кряхтя, подниматься. Заворошились другие. А Леху Корчагина в этот момент обуял неописуемый гнев. Как же его воротило от этого отребья! Что ж, проверку он провел, процессуальное решение принял! Он ударил подонка в пасть, доламывая то, что не сломал раньше. Урка шмякнулся обратно, зашамкал беззубым ртом. А Леха широким шагом направился к лошадям, сбрасывал мешки, швырял их в кучу. У него имелся потрясающий план. Он подпаливал мешковину зажигалкой — с трех сторон, чтобы не возиться. Анаша горела охотно, насыщая воздух стойким характерным запахом. Трещали мешки, растекалась обертка. Товарищи потрясенно молчали — решение, принятое без обсуждения в коллективе, действительно выглядело «авангардным». Вертелись, выли и сквернословили перевозчики марихуаны — они тоже не могли поверить, что происходит именно это!

— Леха, а ты уверен, что мы можем себе это позволить? — засомневался Коптелый, отходя подальше от разгорающегося костра.

— Решение, конечно, радикальное, — убитым голосом сообщил Антон.

— Какие бабки горят… — потрясенно бормотал Вовка. — Нам бы этих бабок вплоть до пенсии… Впрочем, какая теперь разница…

— Вонючие бабки, — негромко, но членораздельно проговорил Корчагин. — Будем жить и каяться. Пусть горят. Можете подышать, если есть желание.

Горело это богатство минут пятнадцать. Друзья выходили из оцепенения, озадаченно чесали затылки — зрелище околдовывало. А Леха яростно надеялся, что подставил этим поступком только себя — ведь исключительно ОН был инициатором затеи с большим пионерским костром. А когда поникло пламя, он бросился пинками поднимать избитых уголовников и примкнувшего к ним Раковича.