Роман Суржиков. Сборник (СИ)

— Вы уверены, что уехал? Он вчера утром здесь не был? Цветы домой не приносил?

— Чего?.. Цветы? Каки цветы, если он в Чернигове! Шо ж он, с Чернигова цветы привезет?! Нету его тут, не носил он цветов!

— Подумайте хорошо, вспомните! Сначала синенький букетик — семь ирисов. А потом девять роз разных цветов. Легко было заметить: три белых, три чайных, три красных.

— Не…

Семеновна буркнула:

— Легко заметить, да не ей. Эта бегемота не заметит. Пойдем…

Консьержка скуксилась, прогундосила обиженно:

— Чего не заметила? Все я заметила. Разные розы? Были такие. Седьмого вечером мужчинка с ними приходил. Долго тарабанил еще, прям как вы… Только не Корчик, а другой, не из нашего дома. А Корчика не было, в Чернигове он…

— Ладысь, видела, молодец, — хмыкнула Семеновна. — Еще одно скажи. Корчикова жена тоже в Чернигове или тут?

— Кто разберет… Кажись, осталась. Я ее, вроде, видела позавчера…

Они сели на лавку под навесом, Семеновна налила кофию и авторитетно заявила:

— Картина тогось, проясняется. Пациент Корчик уехал в Чернигов — али в командировку, али просто. Это, значить, случилось шестого марта. А седьмого вечером один гном-мачо явился к его жене. По дороге разжился веничком из девяти роз, постучался в подъезд, чтобы консьержка впустила, поднялся к Корчихе и сделал свое дело.

— Похоже на то, — согласилась Танюша.

— Но утром восьмого случилась картина. «Здрасьте! Не ждали? А мы приперлись!» Пациент Корчик неожиданно приехал машиной из Чернигова. Хотел женку осюрпризить в праздничек. Заскочил перед домом к тебе в киоск, купил ирисов, каких она любит, и пошел домой. Консьержка спала, он ее не будил, потому что имеет ключ от подъезда. Вот она его и не видела. Агась?

— Ага.

— В квартире у Корчихи любовника уже не было. Свалил он — или к супруге, или на работу, или еще куда. Если бы был, то муж бы прям ему намял бока. Но гном исчез, остались цветочки, да еще с открыткой-сердечком. Корчик такой: «Тыц-брыц! Вот те новость!» Скинул веник на пол и растоптал.

— Согласуется с симптомами, — признала Танюша.

— А потом выкинул к чертовой бабушке и помятые лохмотья, и свой букет тоже. Потому что на кой дарить цветы лярве.

Танюша помедлила.

— Неа, не волчанка. Зачем он снова пришел ко мне и купил второй букет? Причем точно такой же, как был у гнома. Его бы воротило от роз после этой истории — но нет, сразу идет и покупает, да именно розы!

Помолчали обе.

— А может, значить, решил по-мужицки разобраться? Купил, значить, точно такой букет, поехал к любовничку — и его этими розами по мордам! Или того хитрее: любовничьей жене подарил! Агась? Волчанка?..

— Может…

Помолчали еще. Начало смеркать. Подул ветер, снег смешался с градом. Ледяная крупа застучала по козырьку подъезда, по крышам машин на стоянке.

— Идемсь, — сказала Семновна. — Разгадали ужо, пора топать. У меня спиногрызы голодают, а тебя Фарзад пришибет за закрытый киоск.

— Идем, — кивнула Танюша.

Поднялась, поморщилась: машина, въезжая во двор, сверкнула фарами в глаза.

— Слушай, Семеновна… Говоришь, у Корчика «фольцваген»?

— Агась. Серый.

— Ты его видела сегодня?

— Кажись, не. Но я ж не так чтобы присматривалась.

— А вчера?

— Тоже не. Но вчера я была выходная, только к обеду на улицу выползла.

— Меня знаешь что волнует?

— Что?

— Во второй раз он зашел ко мне в шапке. Шапка была мокрая, в снегу. Ты говоришь: он ехал бить любовника, да? Раз ехал — то в машине. А почему мокрый? И почему оделся тепло? Он будто пришел пешком, и дальше думал — тоже пешком.

— Ну, мало ли… Мож, гном-любовник где-то рядом живет.

— Может. Но теперь «фольцвагена» нету на стоянке.

— И че?

— Не знаю, че. Просто симптом…

— Да хватит уже. Идем!

— Идем…

Вдруг Танюша схватила Семеновну за руку.

— Идем к нему! К Корчику! Спросим, куда дел второй букет!

— Тыц-брыц! Так он тебе и скажет.

— А почему не сказать? Отделал любовника — ну и ладно, тут стыдиться нечего.

— Твой дохтор помнишь че говорит? Все врут.

— Ага, но в конце серии все узнают правду. Вот и я хочу. Иначе не успокоюсь. Ну!

Семеновна сдалась и отперла подъезд. Прошагали мимо удивленной глухой тетери, сели в лифт, выползли на этаж. Сто пятая дверь была тяжелой, стальной, добротной — как и куртка, и машина пациента. Танюша потерла ладони, вдохнула поглубже — и нажала звонок.

Внутри свистело и улюлюкало, Семеновна переминалась от нетерпения, Танюша пыталась наперед выбрать слова, а они все никак не находились. Прошла добрая минута. Дверь так и осталась заперта.

— Ну, чего и следовало… — хмыкнула Семеновна. — «Фольцвагена» нет — значить, он на работе.

Танюша позвонила в соседнюю дверь.

Здесь отперли. Молодуха в халате и в кучеряшках…

— Здравствуйте. Вам чего?

— Извините, девушка, ваш сосед — Корчик, да? Такой русый, симпатичный?

— Ну, да.

— Вы не подскажете его номер телефона? Очень нужно с ним поговорить.

— Да у меня нету…

— Девушка, очень прошу! Прямо очень-очень! Есть хоть какой-то способ с ним связаться?

— Могу дать номер жены, хотите?

Танюша выхватила мобилку, стремительно записала. Едва закрылась дверь соседки, нажала вызов.

Ответа не было. В трубке длинные гудки, похожие на безответное завывание звонка.