Роман тайн «Доктор Живаго»

Вдовиченко наделен внешними чертами не только Кравчинского, но и М. А. Бакунина. Телесная полнота и львиная голова — характерные приметы, выделенные в разных словесных портретах Бакунина, начиная с того, который набросал в своих мемуарах Герцен. Но у Герцена нет словосочетания «львиная грива»[220], которое Пастернак перенял из перефразирования герценовских мемуаров, предпринятого Блоком в его очерке «Михаил Александрович Бакунин»[221]. Впрочем, и те признаки Вдовиченко, которые в первую очередь совпадают, как кажется, с особенностями Кравчинского, не противоречат отождествлению Вдовиченко с Бакуниным (например, Бакунин был офицером русской армии и сторонником панславизма, хотя и не боролся с турками непосредственно, как, возможно, Вдовиченко и на самом деле Кравчинский).

Третий зачинатель русского анархизма, Кропоткин, становится опознаваемым в качестве прототипа Вдовиченко, если обратить внимание на «полубурята» (3, 315) Свирида. Всегдашний спутник Вдовиченко, таежный охотник Свирид, — представитель стихийного народного анархизма. По признанию Кропоткина, сделанному им в «Записках революционера», его обращение в анархистскую веру произошло тогда, когда он занимался этнографическими и топографическими исследованиями в пойме Амура и знакомился с социальной жизнью аборигенов, определявшейся, с его точки зрения, волей народной массы, а не лидеров. Пастернак придал Свириду ярко выраженный монгольский тип лица, соответствующий расовым признакам тех народностей, с которыми сталкивался в Сибири Кропоткин, и вменил своему персонажу роль проповедника войны: «Теперь наше дело воевать да переть напролом» (3, 318), — что интертекстуально мотивировано: Кропоткин писал о том, сколь решающей оказывается инициатива низов по ходу военных приготовлений, наблюдавшихся им у не затронутых «цивилизацией» племен.

До Пастернака имя Свирид было литературно использовано для называния анархиста в «Голом годе» Пильняка, где оно было присвоено одному из членов Ордынинской анархистской коммуны. Одинаковость имен анархистов у Пильняка и Пастернака — менее всего непреднамеренное совпадение. Эта общность двух текстов составляет пару с еще одним пересечением между ними. Именно на «Голый год» ориентировался Пастернак, описывая лагерь дезертиров, которые в «Докторе Живаго» изображены в виде главной силы, поддерживавшей анархистскую Зыбушинскую республику; ср.:

…за полями зубчатой щетиной поднимались леса Чернореченские […] в Медыни у сектантов [ср. сектанта Блажейко, объявившего Зыбушинскую республику. — И. С.] засели дезертиры, зеленая разбойная армия, накопавшая землянок, наставившая шалашей, рассыпавшая по кустам своих дозорных, с пулеметами, винтовками, готовая […] взбунтоваться, пойти на город[222] [пастернаковские дезертиры пытаются захватить Мелюзеево. — И. С.] → Дезертиров выбили из Зыбушина, и они отошли к Бирючам. Там за путями [ср. «за полями» у Пильняка. — И. С.] на несколько верст кругом тянулись лесные вырубки, на которых торчали заросшие земляникою пни, стояли наполовину растащенные штабеля старых невывезенных дров [ «лес» из «Голого года» превращается в посттексте в бывший лес. — И. С.] и разрушались [еще одно вырождение претекста в посттексте. — И. С.] землянки работавших тут когда-то сезонников-лесорубов. Здесь и засели дезертиры.

(3, 133)

Стоит еще обратить внимание на то, что блоковский Эпиграф к «Голому году» («Рожденные в года глухие Пути не помнят своего. Мы, дети страшных лет России, Забыть не в силах ничего») становится у Пастернака (в извлечении) смысловым подытоживанием его романа.

1.1.3.

Революционная кличка «столпа русского анархизма» отправляет читателей к следующему за эпохой Бакунина, Кравчинского и Кропоткина периоду в истории русского анархизма. Журнал «Черное знамя» был основан в Женеве в 1905 г. И. С. Гроссманом (Рощиным). Вовремя первой русской революции члены группы «чернознаменцев» явились сторонниками самых крайних форм террора[223].

Не исключено, что Вдовиченко соотнесен с историей не только русского, но и мирового анархизма. По поводу способа, которым принимаются резолюции на собрании повстанцев, он заявляет: