Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942

Не знали? Не может быть! И все же зная, так меня могли обидеть? Тогда я ничего не понимаю. И спрашиваю потому: хотите Вы расстаться?! Если «да», — скажите прямо. И непременно отчего? И для чего? Я слишком горда, чтобы стать навязчивой. Я перестану конечно Вам писать тотчас же… Но, понимаете, я этому не верю… Откуда это иначе: «непременно теперь же принимайте antigrippal», — значит я как-то Вам небезразлична. По крайней мере хоть не совсем. И потому я не смущаюсь быть с Вами нежной, очень нежной… Какая мука — расстоянье! И потому, что в письмах я не умею говорить, я так хотела бы Вас увидеть. И Вы, увидя мои глаза… уж не смогли бы писать таких вот извинений. Т. е. конечно, если я для Вас все та же.

[На полях: ] Почему свое большое письмо Вы отложили? Что было в моих письмах? Вы холоднее его хотите сделать? Вы испугались, что слишком я вообразила. Я кажется начинаю понимать.

Крещу Вас на сон, молюсь за Вас и обнимаю сердцем. Ваша О. Б.

Простите, что приписка на обрывке, — не оказалось бумаги, — заперта в шкафу, а ключ не найду сию минуту.

Приписка:

Ответьте непременно на вопрос:

Вам жаль сказанного, не потому, что откровенность меня смутить могла, но только потому, что Вам для себя жаль сказанного.

Вы увидали, что я не заслужила этого.

Да?

Это было бы для меня конечно самым болезненным, но и с этим было бы легче, чем оставаться без правды.

И потому прошу: скажите!

Я верю, что Вы это исполните.

Если я для Вас все та же еще, что и в день моего Ангела, хоть скажем, то Вы ответите скоро, тотчас же. А если нет…

Но почему разочарование? Что было?

А сколько дум о Вас, прекрасных, нежных… Если бы Вы знали все, — Вы возгордиться бы могли, как сильны Вы.

Но я молчу пока. Пока не знаю того, что с Вами, я не пишу.

Вы чуткий такой и милый, и добрый к людям, за что Вы мучаете меня?

Если Вы знаете меня (как писали), то должны знать, как больно делаете мне. Сознательно? Или боюсь сказать… любя?

Бывает и это. Бывает.

Но я хочу знать правду!

Простите, что написала слишком ясно, но я должна знать правду. Вы сами обронили это слово. Я потому только и смею его лишь повторить. Конечно, я не хочу придать ему какое-либо толкование, — любить можно по-разному. Люблю цветок, люблю ребенка, люблю грозу и т. д… и например: Люблю свою мечту в портрете неизвестной. Ведь это думается так. Не возношусь я, не приписываю к себе и не воображаю ничего, больше того, что как мечта в портрете. И потому Вы не смущайтесь. Я не возгордилась, не возомнила. Честно Вам говорю стыдиться Вам нечего. Я эти слова приму так, как Вы того хотите. «Лишь тайных дум мучений и блаженства он для тебя отысканный предлог». Вот так же! И м. б. я у художника, как Вы, лишь просто пешка. Модель к этюду. Я много пережила в жизни. И много понимаю. И поэтому еще, быть может: «броженье мне только полезно для „Путей Небесных“». Я понимаю.

Antigrippal мне не поможет. У меня болит в груди от сердца. Сжимает грудь как обруч железный по ночам, и я должна вставать, т. е. садиться. Это бывало раньше тоже. Не серьезно. Нервное. Я мучаюсь о бабушке и все ее во сне вижу и тогда боль.

41

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

3. IX.41[89]

Дорогая, письмо 27 июля обрадовало и встревожило. Нельзя Вам худеть, забудьте тревоги, победите эту ужасную мнительность и «страхи жизни», след прошлого. Каждый день жизни — благословение, цените это. Внушайте себе: «я даровита, молода, здорова, сильна верой в себя и в Твою помощь, Господи!» Верно сказала Ваша гостья, что Вы — «совсем другая». Да, другая в Вас оживают цели, у Вас верный друг, бо-льше… и если так чувствуете, не смущайтесь, не закрывайте сердца. Это благотворно для творчества. Ничто не утрачено, никуда Вы не опоздали. Волей, бесспорным даром, трудом претворите Вы душевное богатство в прекрасное искусство. «Так и не окрылилась», — пишете. А я вижу, что окрылилась, только взмахнуть крылами! Забудьте про «гадкого утенка», взгляните в светлые воды — какое чудесное блистанье! Помните «Лебедь» Тютчева¹²³? …«Но нет завиднее удела, — О лебедь чистый, твоего — И чистой, как ты сам, одело — Тебя стихией Божество. — Она, между двойною бездной — Лелеет твой всезрящий сон — И полной славой тверди звездной — Ты отовсюду окружен.» Это пел тот, кто в 50 л. опалился страстью 18-летней девушки-пепиньерки Денисовой¹²⁴, 14 лет сжигал и сжег свое божество, сам сгорая, — а был женат и даже 2-м браком, и не преодолел «уз света», отдал на истязание страстно любимую. Урок: преодолей жизнь, умей творить ее. И любимая не преодолела, сгорела жертвой.

Я верю, дорог я Вам… и Вы мне дороги. Радуйтесь же, берегите себя, не смейте слабеть, дышите. Забудьте минувшее горькое, и закрестите ужасное это — «зачем я родилась?!» Вы спрашиваете — «какое чудо дало мне..?» Божья Воля. На вскрик неведомого сердца Вы так откликнулись! Благодарю, Господи. Так и примите Ваше Рожденье в Жизнь.