Роман Виолетты. Парижские сладости

— Ты любишь чай? — спросил я Виолетту.

— Я не пила его никогда и потому не могу сказать.

Леони принесла столик и приготовила все к чаю. На турецкой скатерти стояли две чашки и сахарница из японского фарфора, в металлическом кувшинчике, похожем на чайник, были сливки, в заварочном чайнике — чай, а кипяток булькал в серебряном сосуде.

— Тебе нужны еще услуги Леони? Она поможет тебе снять одежду.

Виолетта распустила шнуровку.

— Нет, — ответила она, — на мне только сорочка и домашнее платье.

— Тогда мы можем позволить ей уйти?

— Конечно!

— Хорошо, я скажу ей, а потом запру дверь, чтобы никто не помешал нам.

— Но ты не уйдешь?

— Если ты хочешь этого.

— Будешь со мной всю ночь?

— Буду с тобой всю ночь.

— Это прекрасно! Мы сможем лечь вместе, как подружки! Правда?

— Это верно! Ты делала так раньше?

— Один или два раза, когда ночевала у сестры, и еще очень давно, совсем маленькая, в пансионе.

— И что ты делала, когда лежала с сестрой?

— Мы просто засыпали, а перед этим я целовала ее и желала доброй ночи.

— И только?

— Да.

— А если мы ляжем вдвоем, как думаешь, будет так же?

— Я не знаю, но думаю, нет.

— А что бы мы делали?

Она неуверенно пожала плечами.

— Может быть, то, что делали сегодня утром?

И Виолетта кинулась ко мне на шею.

Я обнял ее в ответ, затем посадил к себе на колени и налил чашку чая, положив сахар и сливки.

— Пей.

Она послушалась.

— Нравится тебе?

Она кивнула, но без особого энтузиазма.

— Это вкусно, но…

— Но?

— Мне больше нравится парное молоко, прямо из-под коровы.

Я давно заметил, что есть в этом китайском напитке какой-то благородный привкус, и нёбо простолюдинов не сможет его оценить. Равнодушие Виолетты к чаю не удивило меня.

— Теплое молоко будет завтра утром.

Она улыбнулась в ответ.

— Ты понимаешь, что я хочу все знать? — спросила она.

— Да зачем, Господи, тебе все знать?

— Я сейчас многого не понимаю. Ты спросил, девственница ли я? Я не знаю, что это. Ты засмеялся.

— Верно.

— Так вот! Я хочу знать! Девственница — что такое?

— Если тебя не касался мужчина.

— Получается, я уже не девственница?

— Почему же?

— Сегодня утром ты касался меня. Ты меня ласкал.

— Ласкал. Но ласки могут быть разными. То, что мы делали утром, не вредит девственности.

— А какие ласки могут ее повредить?

— Для начала ты должна понять, что такое девственность.

— Я жду объяснений.

— Это не так просто.

— Но ты ведь очень умный! Пожалуйста!

— Если у юной девушки нет любовника, и никогда не было, то она — девственница. Морально и физически.

— А как это — иметь любовника?

— Значит, что у тебя есть мужчина, и ты с ним делаешь то, что продолжает человеческий род. Любовное действо.

— А мы пока этого не делали?

— Нет.

— Ты — не мой любовник?

— Нет. Я пока твой возлюбленный.

— А когда будешь любовником?

— Чем позднее, чем лучше, я надеюсь.

— Тебе не хочется?

— Наоборот! Очень сильно я хочу этого.

— Как же это странно и непонятно, Боже мой!

— Я попробую тебе объяснить, моя прекрасная малютка. Как ты знаешь, в азбуке тридцать три буквы, так вот, чтобы изучить любовную азбуку, нужно пройти их все, от «А» до «Я». Буква «А» — это поцелуй.

Я коснулся губами ее руки.

— А какую букву мы изучали утром?

Мне пришлось признаться, что я пропустил много гласных и согласных и близко подобрался к букве «Я».

— Ты опять смеешься надо мной?

— Нет, конечно же, нежный мой ангел! Каждая буква этого алфавита — это новая ласка, а каждая ласка — удовольствие. И мне бы хотелось очень медленно приоткрывать вуаль твоей непорочности, будто бы расстегивая на одежде одну пуговицу за другой. Я постепенно снимал бы с тебя одежду, обнажая то шейку, то плечико, то грудь, а затем и все остальное. Мы же с тобой поторопились. Ты разрешила мне, ты не ведала, что творишь, а я воспользовался этим, будто дикарь, пожирая глазами твою обнаженную плоть.

— Я поступила неправильно?

— Нет, что ты! Я не могу обвинять тебя! Я слишком люблю тебя и слишком хочу.

И в продолжение своих слов я освободил ее от платья. Она осталась в одной сорочке у меня на коленях.

— Что ж, если ты хочешь знать, что такое девственность, я покажу тебе. Придвинься ближе, поцелуй меня…

Она обвила мою шею руками, задыхаясь от желания, а я прижал ее к груди.

— Чувствуешь, где моя рука?

— Да. Да! — ответила она, задрожав.

— А палец?

— Ах… да…

— Палец мой касается того, что называется девственностью. Это брачная защита, пленка, когда она разрывается, нарушается девственность, девушка становится женщиной, а женщина впоследствии сможет стать матерью. Но я хочу, чтобы ты подольше оставалась девственницей. Поняла?

Мой палец ласкал ее, Виолетта ласкала меня в ответ, вскрикивая и постанывая. Потом вскрики сменились бессвязными словами, она напряглась, объятия стали сильнее, а через несколько секунд Виолетта вздохнула, откинула голову и замерла.

Я разделся, оставив на себе только рубашку, сдернул сорочку с нее и отнес девушку на кровать. Я целовал ее и прижимал к груди, сознание вернулось к ней.

— Умираю… — прошептала она.

— Нет, Виолетта, жизнь только начинается! — вскричал я. — И я живу вместе с тобой!