Роман Виолетты. Парижские сладости

Она сняла с меня мои и, проведя ладонями у меня под сорочкой, вскричала: «Какая атласная кожа, Боже мой! Моя дорогая, надо нам как-нибудь вместе принять ванну. Я бы натерла Вас миндальной пастой, и Вы бы стали белой, будто горностай. Ведь у Вас, как у горностая, есть очаровательный черный хвостик!» И она хотела коснуться моего пушка внизу, но я быстро отпрыгнула в сторону.

«О, маленькая шалунья, разве я Вас напугала? — сказала она. — Примерьте вот это!» Я покраснела и вся дрожала, когда она заключила меня в объятия и начала целовать. Возможно, это остановило ее, она не посмела продолжать и только подала мне панталоны.

Это были красивые батистовые панталоны с кружевами; я надела их. Но они не подходили мне, были слишком длинны и широки, и тогда она, чтобы приподнять ткань, просунула мне руку между ног. Рука ее дрожала, графиня явно была взволнована, и не сразу убрала руку.

«Не сомневаюсь, это будет великолепно», — приговаривала она, продолжая ласкать, целовать, трогать меня. Наконец она меня одела и позволила уйти, не забыв шепнуть перед уходом: «Я заеду за Вами в воскресенье, часа в два. Оденьтесь красиво, мы весь день будем вместе — сначала ванна, потом ужин и театр».

— Но завтра воскресенье!

— И что с того? Меня нет в магазине!

— И ты до сих пор мне ничего не рассказала?

— Было не до этого — ведь за три дня со мной столько всего произошло! Думаю, надежды ее будут обмануты! Птичка покинула клетку!

Я задумался.

— Ты испугаешься, если за тобой станет ухаживать женщина?

— Испугаюсь? Не думаю. Ты же предупредил меня, я теперь знаю, что к чему.

Она внимательно на меня посмотрела.

— Ты задумал что-то?

— Да нет. Просто интересно посмотреть, как женщины ухаживают друг за другом.

— Развратник! Можно подумать, ты никогда не видел этого!

— Я видел только раз, как женщины любили друг друга за деньги, но ты же понимаешь, что это не по-настоящему.

— Уже ничего не изменить, к несчастью.

— Правда? У тебя есть адрес графини?

— Нет.

— Как же ты у нее оказалась?

— Ни название улицы, ни дом я не запомнила, ведь меня привезли.

— Хорошо, думаю, случай еще представится, а пока оставим этот разговор.

— Вот как, сударь! Оказывается, Вы совсем не ревнивы!

— Зачем мне ревновать к женщине? Она лишь распалит тебя, и я от этого только выиграю.

— А если я буду встречаться с мужчиной?

— Я убью тебя! — сказал я самым грозным тоном. — Мужчина — это совсем другое!

— Замечательно! А то я испугалась, что ты меня разлюбил.

— Разлюбил? Я? Сейчас докажу, что это не так!

Я схватил ее в объятия и отнес на кровать, мы быстро разделись, и я наконец вспомнил про зеркало. Дернув за шнурок, я открыл его, в нем отражался свет двух канделябров.

— Ах! — восторженно вскрикнула Виолетта. — Какая красота! Мы сможем увидеть себя.

— Да. Не уверен, что ты сможешь досмотреть до конца.

— Держу пари, что да.

— Держу пари, что нет.

Я подарил ей долгий и протяженный поцелуй, начавшийся на губах и закончившийся на «холме Венеры».

Она ахнула.

— Но твоя голова… ты не сможешь там ничего увидеть!

— Я представлю, а ты смотри за нас двоих! Ты решила, как мы будем это делать?

— Медленно. Немного больно, когда я двигаюсь.

— А отвар алтеи?

— Я сделала все, как ты сказал.

— Не помогло.

— Помогло. Очень!

— Хорошо. А сейчас я завершу лечение.

Я взял кувшин с молоком и отпил из него.

— Что ты задумал, Боже мой? — удивилась Виолетта.

Я махнул рукой и указал ей на зеркало.

Подождав, пока молоко у меня во рту нагреется, я приник губами к маленькой пораненной щелочке и, наградив ее поцелуем, влил молоко внутрь.

— Ах! — вскрикнула Виолетта. — Как тепло, как приятно! Будто доходит до сердца! Что ты делаешь? Так еще не было никогда! Похоже, от тебя я узнаю много удивительных вещей!

Мой рот опустел, но я не отодвинулся.

— О! А вот так ты уже делал, я помню! Но что делает твой язык, почему мне так сладостно? Я умру сейчас… О Боже! Боже! Сегодня это не совсем обычно! Но нет! Я буду смотреть, буду смотреть до конца, я буду бороться…я…я…ах!.. ты победил… мои глаза… я больше ничего не вижу, мой милый друг… моя душа улетает… Умираю!

Я воздержусь от дальнейшего описания ночи. Если для влюбленных каждая ночь особенная и не походит на другую, то для читателя ночь покажется утомительной и без новизны.

На следующий день в мою дверь позвонили, слуга сообщил, что меня желает видеть графиня де Менфруа. Я тут же вспомнил о рассказе Виолетты и, как выяснилось впоследствии, предчувствие было верным. Я вышел к графине сам и провел ее в спальню, служившую и кабинетом, и комнатой для живописи.

Графиня была смущена. Она неуверенно опустилась в кресло и после долгих колебаний подняла вуаль. Она была высокая, с длинными светлыми локонами до плеч, с черными же бровями, глазами и ресницами. Нос прямой, губы красные, как коралл, грудь и бедра идеальны. На вид ей было лет двадцать восемь.

Я молчал, ожидая, что она объяснит свой визит.

— Вероятно, сударь, странно, что я пришла к Вам. Но только Вы один сможете мне помочь. Мне нужны сведения.

— Буду счастлив, мадам, — сказал я с поклоном.

— На первом этаже Вашего дама, сударь, у продавщицы белья есть девушка Виолетта.