Роман-воспоминание

«В своем выступлении в Доме кино Ельцин уже призывал своих сторонников „объявить войну руководству страны, которое ведет нас в болото“… Горбачев „обманывает народ и демократию“».

«Если Председатель Верховного Совета России призывает идти войной на Президента СССР, то добра от этого стране не будет».

Действовала и «партноменклатура»:

«На апрельском Пленуме дело дошло до требования смены Президента».

«Депутаты с подачи Павлова и при сочувствии Лукьянова начали муссировать тему введения чрезвычайного положения в стране».

«В Смоленске собрались партработники… В их выступлениях содержались резкие выпады против Политбюро, в первую очередь против генсека, призывы к чрезвычайным мерам спасения страны».

И, наконец, вывод Горбачева: «Обстановка тяжелейшая, нужны неординарные меры».

Какие же неординарные меры предпринял Горбачев? Улетел в Форос.

«31 июля в Кремле состоялся прием Буша… Ельцин и Назарбаев направились к Президенту США… последовали горячие клятвенные заверения, что они „сделают все для успеха демократии в этой стране“… Конечно, это уже выходило за всякие рамки. Это был сигнал Президенту СССР — предстоят нелегкие времена».

Как же отреагировал Горбачев на этот сигнал? Как встретил нелегкие времена? Отбыл в Форос.

«Месяцы, недели, даже дни по их значению и последствиям становились равными иным столетиям».

Как же повел себя Горбачев в эти роковые дни? Умчался в Форос.

«Возможность острого столкновения между силами обновления и реакцией я допускал».

Как же предотвратил президент столкновение? Все так же, улетел в Форос.

Почему не остался в Москве, где друг другу противостояли два враждебных лагеря, готовые к схватке? Логично только одно объяснение. Не знал, чья возьмет, потому и поспешил в Форос. Победит партноменклатура — возвратится в Москву как ее глава, Генеральный секретарь партии. Одолеют «демократы» — вернется как законный, признанный всем миром президент.

Победили «демократы». Горбачев вернулся в Москву, осудил гэкачепистов и отказался от партии, в которой состоял сорок лет и которая вознесла его на вершины власти. «КПСС свою историческую роль отыграла и должна была уйти со сцены». Однако не помогло. Ельцин распустил СССР. Генсек остался без партии, президент без страны. Перехитрили его Шахрай с Бурбулисом — авторы документа о роспуске СССР.

Конечно, обиделся. «Никаких проводов не было. Никто… мне не позвонил ни в день ухода, ни после — за три с лишним года». И народ не вспомнил: на президентских выборах 1996 года Горбачев даже одного процента голосов не набрал. Но, уходя, предъявил требования.

По свидетельству Ельцина: «Список претензий Горбачева — его „отступная“, — изложенных на нескольких страницах, был огромен. И практически весь состоял из материальных требований… Пенсия в размере президентского оклада с последующей индексацией, президентская квартира, дача, машина для жены и для себя… Фонд… Охрана… Его расчет был очень прост: раз вы так хотите от меня избавиться, тогда извольте расплатиться…»

Отстраненный от власти бывший донецкий слесарь Никита Хрущев ничего не требовал, не просил, дожил свой век простым пенсионером. Наградой ему было то, чего он добился: «И все-таки моя заслуга перед историей в том, что меня уже можно было снять простым голосованием» (а не расстреляли, как было бы при Сталине). Думал о том, что сделал для страны, а не о том, как бы побольше благ сорвать. Хрущев верил. Пусть в миф, утопию, недостижимую идею. Но верил. И потому сумел достойно уйти. Горбачев ни во что не верил. Записываясь на Московском телевидении в конце декабря 1992 года, сказал: «Коммунизм — это утопия, придуманная схема волюнтаристская, прокрустово ложе, куда хотели загнать такую огромную страну!» И это говорит руководитель коммунистической партии! Бывало ли подобное в истории идейных, религиозных, духовных движений человечества?