Роман

— Мистер Йодер, читатели высоко ценят ваши книги. И прошел слух, что это, возможно, последний ваш роман. Каждый хочет иметь такую книгу. А девять тысяч человек не только хотят иметь экземпляр с вашим автографом, но уже и заплатили за него.

— Но это займет, возможно, недели! Подписать такое количество книг! — Конечно, я был ободрен доверием моих читателей, но количество работы, которая на меня свалилась, меня просто испугало.

Напряженную тишину, последовавшую за этими словами, прервала Эмма, которая любила ясность во всех вопросах:

— И о каких же цифрах мы говорим?

— Девять тысяч экземпляров по семьдесят пять долларов, что составляет шестьсот семьдесят пять тысяч долларов. Мы и не мечтали о такой сумме.

— А вы уверены, что найдется столько сумасшедших, готовые выложить такие деньги за обычную книжку?

— Это не обычная книжка, миссис Йодер. Это, возможно, лучший роман вашего мужа и, наверное, последний. Тысячи людей любят его произведения. Я сомневаюсь, что число заказов остановится на девяти тысячах, так как читатели воспринимают эту книгу как прощальный жест.

— И ваша реклама это подчеркнула.

— Продажа книг — дело непростое. Приходится искать сенсации.

Но Эмму не интересовали его объяснения, где и как они отыскивают эти сенсации. Она повернулась к Макбейн у и спросила:

— Если мы согласимся с этими цифрами, что они будут означать для нас?

— Нам лучше выйти в другую комнату, — ответил президент «Кинетик». — Наши подсчеты лучше держать в секрете.

Когда мы уединились с Макбейном, он спросил меня:

— Вы, конечно, знаете все пункты вашего контракта?

И был изумлен ответом Эммы:

— Нет, он никогда не интересуется подобными вещами.

— Но вы его подписали. Он у меня в сейфе.

— Да. — согласился я, но Эмма перебила:

— Он никогда не беспокоится по поводу цифр и никогда их не помнит.

— Где ваша копия контракта? — спросил он, и я ответил:

— Не знаю, где-то в столе.

— Вы храните его, миссис Йодер? — повернувшись к Эмме, спросил Макбейн.

— Нет, муж не позволяет мне, говорит, что от них все равно никакой пользы.

— Для вашего сведения, контракт на вашу последнюю книгу аналогичен предыдущим. Десять процентов от первых пятидесяти тысяч экземпляров и пятнадцать процентов, если количество копий перевалит за эту цифру. Но в этом контракте одна небольшая поправка: семнадцать процентов после пятисот тысяч. Соответственно, вы можете получить сто восемь тысяч долларов.

— Имея такой неудачный старт, мы никогда не доберемся до подобного объема.

— Из того, что мы видим, мы не только доберемся, но и перекроем эту цифру. То же, что и Шульц, говорят нам и другие. И, если ваш муж выполнит возложенные на него обязательства, это пойдет ему на пользу.

— Или попадет в тюрьму, если откажется? — спросила Эмма, но Макбейн успокоил ее:

— Наши юристы сказали, что, так как наш агент, который заварил всю эту кашу, одновременно считался и вашим агентом, есть вероятность, что, так как вы ничего не знали о договоре, вы будете освобождены от ответственности. Но полной гарантии нет.

Когда мы вернулись в гостиную, пришло время заговорить и мистеру Фрегоси. У него был мягкий голос, внушающий доверие:

— Положение не из приятных. Но есть один момент. — Он протянул мне копию рекламного письма, где слово «автограф» было подчеркнуто. — Написано «автограф» достаточно четко, но не написано «личный автограф». Исходя из этого, мы можем найти выход из ситуации.

Вынув из дипломата несколько листков бумаги, он раздал их: погашенные чеки, дипломы, долговые обязательства, подписанные копии приказов и полдюжины других важных документов. После того как мы их изучили, мистер Фрегоси объявил:

— Мы все знаем, что иногда мэры, президенты корпораций, деканы университетов просто не в состоянии подписать все документы, особенно чеки. Уже довольно давно несколько светлых голов изобрели машины, которые дают возможность подписывать до пятидесяти документов за раз. На бумагах, которые вы держите в руках, — пример того, как работают эти машины. Мы берем личную подпись человека и при помощи нашей машины воспроизводим ее тысячу раз, если это необходимо.

И не успели мы выразить свое удивление, как он снова раздал нам бумаги, все подписанные неким Т. Уэлфордом. И каждая подпись чуть-чуть отличалась от другой. Различия были едва уловимы, и казалось, что все семнадцать подписей являются действительно личными автографами.

— Вот что делают наши ребята: берут одну подпись и с помощью лазера варьируют ее написание в четыре сотни различных подписей — где чуть изменен наклон, где удлинены буквы.

Пока Эмма рассматривала документы, мистер Фрегоси продолжал:

— Теперь вы видите, что, если мистер Йодер даст мне десять вариантов своей подписи — обычные подписи, где последняя буква, например, чуть мельче, чем в другом варианте, — я могу превратить их в четыре сотни различных вариантов его же собственного автографа.

До того как я успел запротестовать, мистер Фрегоси добавил: