Романовы. История великой династии

   Во время февральских событий 1917 года Павел Александрович проявил удивительную активность. Он решил спасти династию, предложив свой вариант императорского манифеста о создании нового, «ответственного», правительства, и таким образом пойти на уступки Государственной думе. Этот проект был составлен Павлом и 1 марта скреплён его подписью и подписями Великих князей Кирилла Владимировича и Михаила Александровича, которых ему удалось привлечь на свою сторону. Павел Александрович отправился с этим документом к императрице, но та отнеслась к нему резко отрицательно. Сделать уже всё равно ничего было нельзя – 2 марта Николай II отрёкся в пользу брата Михаила. Это известие вызвало раздражение Павла, почему-то видевшего за всем этим интриги жены Михаила – Н.С. Брасовой. Когда Великий князь снова пришёл к императрице, она ещё ничего не знала о случившемся, и получилось так, что именно он сообщил ей об отречении государя. Затем от престола отказался и Михаил Александрович, и Павел решил, что единственным верным шагом будет признание новой власти.

   Великий князь Павел Александрович и княгиня О.В. Палей. 1914 г.

   Когда в Царском Селе арестовывали императрицу Александру Фёдоровну, она попросила Великого князя прийти к ней, так как боялась оставаться одна с представителями Временного правительства. Дядя сделал всё возможное, чтобы облегчить участь государыни. Сам же он продолжал жить с семьёй в Царском.

   После октябрьских событий Павла Александровича ненадолго арестовали и привезли в Смольный. Как ни странно, в эти четыре дня ареста большевистские вожди обращались с ним весьма уважительно. Но потом всё переменилось.

   Как и другие Романовы, оставшиеся в Петрограде, в марте 1918 года дядя Павел должен был отправиться в ссылку, но, по ходатайству Ольги Валерьяновны, ходившей на приём к главе петроградской ЧК М.С. Урицкому, из-за слабого здоровья остался в Петрограде. Однако это не спасло его от гибели. 12 августа 1918 года Великого князя всё же арестовали. Ольга Валерьяновна, к тому времени уже потерявшая сына Владимира, снова бросилась к властям. Она добилась разрешения посещать мужа в тюремном госпитале. Последняя их встреча произошла в декабре 1918 года. Тогда ещё можно было устроить побег, но Павел Александрович отказался, боясь, что тем самым повредит трём своим кузенам, находившимся в той же тюрьме. Потом всех их перевезли в Петропавловскую крепость и ночью в конце января 1919 года расстреляли во дворе, недалеко от собора, где похоронены их предки. Это убийство было актом революционной мести за убийство в Германии революционеров К. Либкнехта и Р. Люксембург. Но самое кощунственное в том, что оно случилось, когда большевики официально уже отменили смертную казнь. Все усилия Ольги Валерьяновны, в том числе её обращение к М. Горькому, по спасению мужа не дали результата. По легенде, Павла Александровича вынесли к месту расстрела чуть ли не на носилках. 1 ноября 1981 года Русская Православная Церковь за границей причислила Великого князя Павла Александровича к лику святых.

   Князь Владимир Палей

   После гибели Павла Александровича княгине О.В. Палей с дочерьми удалось уехать в Финляндию, а затем во Францию.

   У Великого князя и Ольги Валерьяновны было трое детей.

   Сын – Владимир Павлович (28.12.1896/9. 01.1897 г., Булонь-Бийанкур, под Парижем – погиб близ Алапаевска вместе с другими Романовыми, в 1919 г. останки захоронены в Алапаевском соборе, в апреле 1920 г. – в склепе храма Святого Серафима Саровского в Пекине).

   В 1913 году окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии Гусарском полку, участвовал в Первой мировой войне, в августе 1916 года получил чин поручика, являлся адъютантом отца. В семье Владимира звали Ботькой. Высокий, статный, красивый юноша, он больше всего на свете любил искусство. С детских лет проявлял способности в музыке и живописи, но подлинным своим призванием считал поэзию, издал два сборника своих стихотворений. В начале 1915 года он перевёл на французский язык пьесу Великого князя Константина Константиновича «Царь Иудейский» и прочитал её автору, после чего тот обнял юношу со словами: «Володя, я чувствую, что больше писать не буду… Тебе я передаю мою лиру…» Не случись революционных потрясений, как знать, возможно, Россия обрела бы ещё одного талантливого поэта.