Романовы. Ошибки великой династии

Конечно, сильная резь в желудке Каракозова, или… зуд влюблённого Л. Мирского подрывают оба постулата: и что «…ради нашего (светлого) будущего» , и что «…по историческому плану»…  – но сейчас важнее проследить линию от народовольцев к «героям 1917 года». Объединяет, залиговывает их Пророк (по определению Бердяева) Соловьёв.

А почему бы тогда этого вечного бобыля не вписать ещё и в Патриархи? Кстати, настойчивое прилюдное воздыхательство Соловьёва по Софье Андреевне, жене, затем вдове Алексея Константиновича, по мнению мемуаристов, выходило за рамки приличия. Он часто лепетал, что его центральный философский образ Софии, навеян Софьей Андреевной, что в спиритических сеансах ему являлась, диктовала именно София.

Бездетный приживальщик Патриарх ещё не самая вершина абсурда. Мне попалась ссылка на книгу некоего Петера Зубоффа (похоже, из эмигрантов первой волны), утверждавшего, что Соловьёв вдохновил Достоевского на создание образа Алёши Карамазова. Действительно, когда при жизни угодишь стольким группам, группировкам и вообще всем, кому Россия виделась главным врагом, неудивительно, что посмертные исследователи образуют такую мощную, влиятельную клаку . Странно, как ещё не разыскали, что именно В. Соловьёв вдохновил четырёх известных авторов, Матфея, Луку, Марка, Иоанна, на главный образ их произведений.

Но, наверное, одной пародией эту клакерскую работу не опровергнуть, и чтобы стряхнуть «шлепок», повисший на любимом герое Достоевского, требуется и формальное литературоведческое опровержение: «Господин Петер Зубофф, ваша гипотеза неверна. “Доброта Алёши Карамазова” включала, как известно, и его ответ брату Ивану, что помещика, убившего ребёнка, можно и нужно казнить (соответствующую страницу в романе “Братья Карамазовы” найдёте сами). А рассеянная подлость Вл. Соловьёва позволила ему легко перешагнуть через тело убитого 1 марта 1881 года, вместе с царём, ребёнка, 14-летнего Коли Захарова. Ради минуты славы, “вольного пророчествования”, ради красного словца на публичной лекции, ради проезжания полутора десятка метров на руках восторженных идиотов, его и Желябова учеников!»

Как иногда выражаются, «в каждой шутке есть доля шутки», и в какой-то мере бобыля, бессемейного приживальщика Соловьёва действительно можно назвать Патриархом – Патриархом Декаданса. Авраамом, Иаковом серебряновековой интеллигенции. Его многочисленное, « как песок морской», потомство – русские декаденты, та часть общества, что сформировала и присвоила себе «общественное мнение», – работало, сколько могло на поражение России в двух войнах, на победу трёх революций. И в итоге сделала состояние романовской России, протокольно выражаясь, «несовместимым с жизнью». Я бы сформулировал так: «Хуже, гаже и опаснее всего декадентская интеллигенция именно тогда, когда думает, что она якобы думает ». Счастье Соловьёва (и несчастье России, что одно и то же) – в дважды сбившейся шкале оценок. Тогда – переоценки (попсового лектора и спирита приняли за философа), сегодня – недооценки (злейшего врага российской государственности принимают опять-таки за… безвредного философа).

Теперь приступаем к собственно соловьёвскому Серебряному веку. Очень гадко и в то же время симптоматично, что один из духовных лидеров эпохи, соловьёвский апологет, основатель «Московского религиозно-философского общества имени Вл. Соловьёва» Николай Бердяев даже после 1917 года , когда он-то прекрасно мог видеть и наблюдать «итоги их работы», уплывая в Европу на «философском пароходе», всё равно называл то явление: «русским культурным ренессансом», «русским духовным ренессансом»:

«Сейчас можно определённо сказать, что начало XX века ознаменовалось у нас ренессансом духовной культуры, ренессансом философским и литературно-эстетическим, обострением религиозной и мистической чувствительности. Никогда ещё русская культура не достигала такой утончённости, как в то время…»

И ведь не чувствует, что у высшего эпитета, нашедшегося для той культуры, – «утончённая», ближайший сосед и родственник – «истончённая», близкая к продырявливанию.

Я бы привёл гораздо более, чем Бердяев, квалифицированного эксперта по «утончённости культуры» – Талейрана. Вот уж кому довелось побыть современником и оценить в живом сравнении (!) сразу три культуры: 1) дореволюционную Людовика ХVI, 2) «упоительную сказку» (сам так называл) Наполеоновской империи и 3) последующую эпоху Реставрации, Людовика ХVIII. Вердикт Талейрана: «Тот не знает настоящей сладости жизни, кто не жил во времена Людовика  ХVI !»

Видно, сладковатый запах гниения может прельщать многих, даже такого гения реальной политики , как Талейран, что уж говорить о примеривавшем напудренный парик, «утончённом» Коле Бердяеве.