Романовы. Ошибки великой династии

«Комплексом неполноценности Москва не страдала»… А на мой взгляд, нормальное государство, вдруг потерявшее способность себя защищать, отдающее часть себя одним соседям, шведам, для защиты от других, поляков, вываливающее свой бюджет (запас пушнины) к ногам австрийского императора Рудольфа, и должно страдать комплексом неполноценности, понимать нетерпимость этого положения (что и стало залогом исправления). И допетровские цари Алексей Михайлович, Фёдор Алексеевич, по счастью, страдали «комплексом неполноценности», сосредоточив свои усилия на введении «полков иноземного строя». То, что эти усилия оборачивались неудачей, показухой, солоневичскими 89 тысячами «новых» солдат – обычное дело. У нас многое ограничивается показухой, пока главный экзаменатор, «жареный петух» не…

Солоневич о влиянии Стрелецкого бунта на формирование Петра:

«Этим первым перепугом можно, вероятно, объяснить многое в личной политике Петра: и зверское подавление стрелецкого мятежа, и собственноручные казни, и Преображенский приказ, и вечный панический страх Петра перед заговорами. Иван Грозный, который при всей своей свирепости был всё-таки честнее Петра, признавался прямо, что после восстания 1547 года, истребившего фамилию Глинских, он струсил на всю жизнь: “и от сего вниде страх в душу мою и трепет в кости мои”. Застенки Грозного в такой же степени определялись страхом, как и застенки Петра. Но Петровский перепуг имел и некоторые военные последствия… Вспомним Нарву. Пётр, которому было уже 28 лет, повёл свою тридцатипятитысячную армию к Нарве. “Стратегических путей не было, по грязным осенним дорогам не могли подвезти ни снарядов, ни продовольствия… Пушки оказались негодными, да и те скоро перестали стрелять из-за недостака снарядов…” (Ключевский).

<…> Россия разбила Швецию не благодаря Петру, а несмотря на Петра, разбила их в частности та старомосковская конница, которую Петр, слава богу, не успел, в помощь Швеции, разгромить сам. Но историки забыли Шереметева и Келина и тех неизвестных “вооружённых обывателей”, всех тех людей, которым Пётр только портил всё, что только технически можно было портить. И русская официальная история, и досоветская, и советская ставят Петра наряду с Суворовым…

Перед Полтавой произошла ещё одна история – битва под Лесной. Советская история СССР об этой битве пишет так: “Незадолго перед этим Пётр преградил путь Левенгаупту, шедшему с большим обозом, и нанёс ему 28 сентября 1708 года при деревне Лесной на реке Соже решительное поражение. 5 тысяч повозок, груженных боевыми запасами и продовольствием, были захвачены”.

Это не совсем так: “дорогу Левенгаупту преградил и его отряд разгромил не Пётр, а Шереметев”. И вовсе не петровскими войсками, а старомосковской “дворянской конницей”, той самой, которой, как огня, боялся Карл ещё под Нарвой. Вспомним ещё одно обстоятельство: эта же старомосковская конница , под командой того же Шереметева, уже дважды била шведские войска – один раз под Эрестдорфом в 1701 году и второй раз при Гуммельсдорфе в 1702 году. Это случилось сейчас же после Нарвы, когда Эрестдорф и Гуммельсдорф, а ещё больше Лесная, были сражениями, в которых: во-первых, дворянская конница , никак не загипнотизированная, подобно Петру, шведской непобедимостью, показала всем, в том числе и петровской армии, что и шведов можно бить, и, во-вторых, лишила Карла его обозов и, что собственно важно, – всего его пороха… Напомним ещё об одном обстоятельстве: тот же Шереметев и во главе той же старомосковской конницы , в промежуток между Нарвой и Полтавой, пока Пётр занимался своими дипломатическими и прочими предприятиями, пошёл по Лифляндии и Ингрии, завоевал Ниеншанц, Копорье, Ямбург, Везенберг, Дерпт – словом, захватил почти всю Прибалтику…»